От заменившего собой древний фонтан, страстно полюбленного Лёдиком памятника Гаварни в середине площади («Какой милый, чудный памятничек с персонажами карнавала – ну что за прелесть памятники с персонажами – Крылов в Летнем саду с мартышками и мишками, Дюма-пер на площади Мальзерб – там такой лихой д’Артаньян, и так хочется на его фоне сняться, правда, Вика?») Вика поначалу брал курс на рю Каве. Нервы были натянуты, Вика на ходу терзал свободной рукой оттопыренное левое ухо с досадным прыщом на козелке, которого жутко стеснялся: вот уж некстати, прыщ в трагический момент, – и выбирал маршрут потише и побезлюднее. Чтоб не соваться на бульвар Рошешуар. И особенно не попадать под эстакаду. Как-то не так болезненно, если придерживаешься рю Клозель и тенистой авеню Трюден. После чего уже легко. Дальше густые переулки. Там фасады беспрерывно красили. Перекликались рабочие, нависали ремонтные сетки.
Протащившись двадцать минут или полчаса, Вика доплелся до Пуассоньер и закашлялся от едкой пыли. Почихал и понял, что, оказывается, плачет опять.
Лёдик встретил Вику в захламленной прихожей. Старинная вешалка проседала под советским количеством пальто и шарфов, осеняющих тапковый курган. Удивительно, как европейскую барскую квартиру заезжий писатель за два дня преображает в нечто коммунальное.
Плетнёву очень нравилось в новом обиталище. Блеск! Намерзнувшийся и не мывшийся в шестом арондисмане Лёдя ежедневно возлегал в хозяйской ванне по целому часу в день «не хуже Жана Марэ».
Говорить они поначалу не могли, сидели молча на диване. Лёдик сказал, что парень вырос и его не узнать и что очень своевременно Вика развел прыщи. Значит, производит достаточно взрослых гормонов.
Что сна по ночам порядочного нет, приходится выпивать крепенько, чтобы хоть как-нибудь всхрапывать. Что непростительно ему было уезжать, оставляя в Киеве Симу.
Такой политический отъезд был – как ни кинь, смерть. Но смерть постучалась еще до отъезда к его другу. Надежды на выздоровление не было. Лёдик понимал, что ему невозможно уезжать, и просил отсрочки.
– И экие же гниды! Знали, что по смертельному месту бьют! Но ни на день не дали остаться на глубокоуважаемой родине. Обыск, запугивания, сосульки, вызовы в высокий кабинет со словами: «Ехать придется, на запад или на восток. Выбирайте». После «выбирайте» тот майор картинно так помолчал, а потом добавил, точно в фильме: «На запад лучше». Вот тебе, Викуша, все! Ну, еще фортепьянный проигрыш, музычка на финальных титрах.
Строптивый Плетнёв все-таки пробовал цепляться. Задействовал крайние ресурсы – знакомства с товарищами из ЦК. С кем он прежде