Она не успела повесить трубку, как за ее спиной открылась дверь. Лаборант держал мобильный телефон, и у него был раздосадованный вид.
– Я попросил на проходной предупредить меня о твоем приезде. У нас новое поступление животных. Крысы, собаки, приматы.
– Ну, они, наверное, забыли, и я подумала, что попала в приют сумасшедших. Я только что оставила тебе…
Майк прервал ее с мрачным видом:
– С Канзи кое-что случилось…
– После инъекции? – взволнованно спросила она.
– Да. Спустя два часа после твоего отъезда у него поднялась температура, и на протяжении всей ночи он был в коме. Потом…
Он неловко ерзал. То, что Кэти приняла за плохое настроение, скорее было похоже на тревожную растерянность.
– Что потом? Он все же не умер? Не так быстро?
– Пойдем, лучше посмотришь…
Они вошли в зверинец. Майк указал на приземистого примата с аномально короткими руками, который нервно двигался в клетке. Кэти в недоумении покачала головой:
– Это один из новеньких? Тебе стоило бы его поместить в другом месте. А где Канзи?
– Он перед тобой.
– Это шутка?
Кэти слишком громко произнесла фразу. Внезапно животное взбесилось, яростно оскалило зубы, принялось жестикулировать в этом слишком узком пространстве и издавать оглушительные крики. Не обращая внимания на шум, Кэти, хотя и весьма опешила, попыталась сконцентрироваться. Она подумала, что должна оставаться безразличной и внимательно наблюдать за происходящим. Кэти заметила, что у обезьяны был хвост длиной тридцать сантиметров. Ни один из видов гиббонов не обладал хвостом… Такое отклонение, скорее всего, имело логическую причину – воспаление или аномальное развитие эпидермы. Тем не менее речь шла именно о хвосте, а не о подделке! Чтобы не прийти в ужас от мысли, которая возникла в ее голове, Кэти пыталась подобрать достойную гипотезу, но не смогла придумать ни одной. Осталась только мутация… если не считать того, что это было невозможно! Невероятным было и то, что мышечная клетка превратилась в нервную!
Постепенно мысли прояснились. Вероятно, тем или иным способом патогенный агент спровоцировал метаморфозу, и под влиянием вируса мутировали не только несколько клеток гиббона, а весь организм животного!
Неожиданно фотографии, присланные Дэни Абикером, приобрели новый смысл. Слоненок с двумя лишними бивнями страдал не от генетической аномалии, а от патологического воздействия.
– Как этот отросток мог так быстро появиться? И почему именно такая трансформация? – завороженно спросила она.
– Почему именно в такой форме, я не знаю, но когда-то у гиббонов был хвост…
– Ты путаешь вид, Майк.
– Я тебе говорю о том, что было тридцать миллионов лет назад.
– Тогда… С твоих слов это может быть нечто типа… регрессии?
Молодой