Ее взгляд скользнул к его губам. По телу медленно растекся жар, щеки вспыхнули. Он ее поцеловал. Зачем? Эми хотелось верить, что ничего это не значит. Широ увидел возможность и воспользовался ею, потому что так ёкаи обычно и поступают. Вот и все… так ведь?
– Широ?
Он взглянул на нее. В темноте сверкнули рубиновые глаза.
– Эм… Спасибо. За… за то, что ты меня спас.
Кицунэ приподнял уголок рта.
– Осторожней со словами, малышка-мико. Благодарность подразумевает, что ты передо мной в долгу.
– Но… я и правда перед тобой в долгу. Ты не должен был так… поступать.
– Ты нужна мне живой, иначе как выполнишь свою часть уговора? – Он встряхнул запястьем. Бусины должны были застучать друг о друга, но остались странно неподвижны. – Не признавай долг, если этого можно избежать.
Она знала – знала же, – что он спас ее из-за онэнджу, но тогда почему его слова пронзили ее такой острой болью? Может, дело было в том, как он шептал, что не даст ей умереть. Может, в мягком касании его рук, тепле его ки, нежности его губ. А может, Эми просто глупая, наивная девчонка, которая почему-то решила, что небезразлична ему.
Широ, казалось, не заметил ее напряжения. Он смотрел на дорогу, шаги его стали шире, так что Эми пришлось его догонять – хоть измученные мышцы и были против такой нагрузки. Эми шла рядом с кицунэ, истязая сердце холодной логикой. Он ёкай. Она для него лишь способ избавиться от проклятия, равно как он для нее лишь способ узнать правду о судьбе. Стоит уже наконец ему сказать, что он отплатил свой долг.
– Зачем? – выпалила она вместо этого.
– Что зачем?
– Зачем тогда ты признал долг передо мной, когда я спасла тебя от они? Зачем, если можно было его избежать?
Широ нахмурился.
– Это было другое дело. А сегодня я спас тебя потому, что ты нужна мне живой. Ты же моим спасением ничего не добивалась.
Эми сощурилась. Так он порочный и бессердечный ёкай или нет? Почему она никак не может его разгадать?
– Ты до странного наивная, малышка-мико, – пробормотал кицунэ, бросив взгляд на предрассветное небо. – То ты считаешь нас насквозь злыми, извращенными созданиями, то вдруг видишь нас куда добрее и бескорыстнее, чем мы можем быть. Я тебя не понимаю.
Она стиснула кулаки.
– Может, я не хочу все время думать о худшем.
– Лучше тебе об этом все-таки думать.
– Не ты ли умолял меня тебе поверить, клялся жизнью?
– Я никогда не говорил, что твое недоверие неразумно.
Эми сбилась с шага, но затем поспешила догнать Широ.
– И что ты тогда говоришь сейчас? Что ты плохой, но не слишком? Что мне не стоит тебе доверять, но ты все равно хочешь,