Пусть Хану убил ёкай, но истинными причинами того, что Эми лишилась лучшей подруги, были ее собственные слабость, глупость и эгоизм.
Глава 4
Уединившись в своей комнате, Эми попыталась успокоиться и продолжить медитацию. По крайней мере теперь было тихо. Минору и Катсуо куда-то ушли; в пределах храма они могли разве что обходить земли или проверять талисманы-офуда и прочие защитные чары. Если не случится катастрофы, ни один ёкай – по крайней мере ни один со злыми намерениями – не сумеет проникнуть на земли храма.
Эми хотела было сосредоточиться, но глаза распахнулись сами собой. Она снова их зажмурила и стиснула зубы. В ушах по-прежнему звенели слова Рины. Тактичностью эта девчонка явно не блистала. Расспрашивала так, словно Эми – увлекательный повод для сплетен, а не живой человек.
Глаза вновь открылись, и Эми поймала себя на том, что смотрит в пол. Может, Рина не так уж далека от истины. Камигакари – в первую очередь именно камигакари и уж потом – человек. Чувства Эми не имели значения. Ни когда ее, восьмилетнюю, забрали из дома и стали обучать в Шионе. Ни когда отправили в частную школу для девочек и запретили заводить друзей вне храма. Ни когда после нападения ёкая ее перевозили из храма в храм.
Эми пришлось признать горькую правду: никто даже не задумывался, что она чувствует. Ее обеспечивали необходимым, но на нее саму всем было плевать. Если бы обстоятельства вынудили их отрубить ей руки, чтобы она уж точно исполнила долг камигакари, они поступили бы так без раздумий. Все решения о будущем Эми принимал гуджи Ишида – верховный каннуши Шиона и глава всех храмов Аматэрасу, – и он ни разу не поинтересовался ее собственным мнением.
Оставив медитацию, Эми вытащила из чемодана шкатулку и достала дневник. Между страниц виднелся хвостик закладки – там, где вчера вечером она сделала запись о событиях минувшего дня и впечатлениях о новом храме. Эми старалась не упоминать то, из-за чего могла влипнуть в неприятности, но в иных отношениях чувства не сдерживала. Нанако бы не обрадовалась, попади этот дневник ей в руки.
Глубоко вздохнув, Эми пролистала его и остановилась на странице с фотографией. Со снимка ей улыбалась она сама, три года назад, в прекрасном кимоно всех оттенков пурпурного и с развевающимися на ветру волосами. А за ее руку цеплялась девочка в самой обычной форме мико, смеявшаяся так, что едва могла устоять ровно.
Хана была такой юной. Сияющие глаза и румяные щеки оживляли ее простоватую внешность, делали привлекательнее. Впрочем, вряд ли кто-то заметил бы рядом с Эми такую девочку – высокую, тощую, с широковатым лицом и узко посаженными глазами. Однако она знала замечательную душу Ханы, ее доброту и щедрость. Может, Эми считалась традиционной красавицей – овальное лицо, большие глаза,