Россия. Сталин. Сталинград. Великая Победа и великое поражение. Владимир Бушин

таймс» едва ли знает, что такое этот Слоним и где он. Но нам-то известно! Сейчас это маленький городок в Белоруссии. В конце прошлого века, когда там родился отец Бориса Львовича, он насчитывал 15—16 тысяч жителей, среди которых белорусов и русских было меньше 20%, жили и поляки, а евреи составляли 65%. Соответственно имелось 1 костел, 2 православных церкви и 7 синагог. Из таких белорусских и украинских городков вопреки черте оседлости как-то выпорхнули изрядные стайки: из Могилева – Могилевские, из Шклова – Шкловские, из Смелы – Смелянские, из Сарн – Сарновы. Но, кажется, больше всего оказалось Слонимов и Слонимских из Слонима, причем они попали не куда-нибудь, а в столицу, в Петербург. Дети некоторых из них стали известны: скульптор Илья Львович Слоним, зять наркома иностранных дел М. М. Литвинова; литературовед и публицист Марк Львович Слоним (1894—1964), после революции эмигрировавший на Запад; Слонимский Александр Леонидович (1881—1964), литературовед; Слонимский Антони (1895 —?), поэт, в 1956—1963 годы возглавлявший Союз писателей Польши; Слонимский Михаил Леонидович (1897—1972), брат Александра Леонидовича; Слонимский Юрий Иосифович (1902-?). драматург, участник Великой Отечественной войны. Вот как много Слонимов и Слонимских обрело из этого маленького городка наше искусство.

      Одного из Слонимских я знал: Александр Леонидович читал нам в Литературном институте спецкурс по Гоголю. В памяти осталась не суть лекций, а его увлеченность.

      Но главное-то вот в чем. От Смоленска, под которым, как говорит писатель, он попал в окружение, до Слонима даже по прямой на самолете будет километров 500. И не к востоку, не к северу или югу, а почти прямехонько на запад. Что ж получается? Все, попадавшие в окружение, пробирались на восток к своим.

      То была печаль большая,

      Как брели мы на восток, —

      писал Твардовский, и один лишь Васильев пробирался на запад к милому далекому дедушке, научившему его читать. И что там ждало везунчика? Город был захвачен немцами еще 26 июня, на четвертый день войны. Вероятно, там сразу начались расправы над евреями. И вот является туда Боря. Где дедушка? Где бабушка? Что делать?

      А пока везунчик, по его словам, долго пробирался к дедушке, немцы 16 июля захватили Смоленск, фронт ушел еще дальше на восток. И вот о том, как он встретился, а потом простился с дедушкой, как из Слонима верст 600—700 потом пробирался все-таки на восток к своим, писатель почему-то американцу не рассказал, а сразу приступил к животрепещущему вопросу о том, что Сталин – тупица.

      Просветив на сей счет заморского собеседника, перешел к рассуждениям о войне вообще в таком духе: «Война пахнет трупами, и больше ничем. Ничем!» Но так ли это? Нет, совершенно не так. Все войны имеют запах, но – разный. Конечно, без жертв не обходится ни одна война, но у каждой есть основной, все перебивающий запах или даже два, а то и несколько. Когда, например, две, о то и десяток стран схватываются в жажде сцапать новые территории или богатства, то эти войны не пахнут ничем, кроме трупов и мерзости. Так пахли хотя бы войны за испанское