Жош явно был неравнодушен к Хлое. Он никогда ничего не говорил на эту тему, но исподволь бросал на нее быстрые взгляды, которые нетрудно было истолковать. Думаю, дружеские отношения его тяготили, ведь с каждым днем надежда на осуществление желаний становилась все призрачней. Если бы он сумел как-то выказать свои чувства, он не преминул бы это сделать. Но, увы, он умел только слушать и преданно ждать. Хлоя говорила много, очень много, словно хотела занять словами все свободное пространство, которое оставляли мы с Жошем.
В этот день мы сидели в “Итальянском кафе”. Я подождал, когда Хлоя доскажет анекдот, и, решившись наконец открыться друзьям, разом выложил им свой сон и все охватившие меня чувства – так, с нахрапа, было проще побороть робость и привлечь внимание Хлои.
Когда я закончил, Жош опустил глаза – его определенно смутило то, что обычная дружеская болтовня вдруг обернулась такими неожиданными откровениями. Хлою явно удивил мой рассказ, но у нее, как всегда, на все было свое мнение.
– Мать твою, что за кретинский сон?! – воскликнула она. – Ты меня пугаешь, Иона Ланкри.
– Я уже начинаю жалеть, что разоткровенничался. Просто скажи, что ты об этом думаешь?
– Что я думаю? Крышу у тебя рвет, Иона. Сам не понимаешь, что несешь!
– Ну а поконкретнее?
– Да все ясно как день! Ты страдаешь от эмоционального голода, поэтому во сне и появилась эта девушка. Это своего рода сигнал тревоги, который посылает подсознание: “Необходимо срочно задействовать эмоциональный потенциал, не то начнется депрессия”. Когда у тебя в последний раз было какие-то серьезные отношения с девушкой?
– Как-то ничего не было после Лоранны.
– Я имею в виду серьезные отношения с настоящей женщиной, а не шашни с мокрощелкой!
– Знаю, знаю, она тебе не нравилась, – покорно ответил я.
Она пожала печами. Ни одна из моих редких любовных побед не удостоилась ее одобрения. Она принимала моих избранниц с восторгом, шумно радовалась, что у меня наконец кто-то появился, потом сжимала в кольце своих объятий так, что они, задыхаясь, едва уносили ноги. Думаю, больше всего она боялась, чтобы кто-нибудь из них не преуспел там, где она потерпела поражение.
– И