– Ты выросла и стала очень красивой молодой женщиной. Мне нужно глядеть в оба, чтобы какой-нибудь деревенщина не увел тебя от нас. Ты нужна нам с Гертрудой.
Луизу покорила его снисходительность.
На тринадцатый день рождения Луизы Гертруда попросила отца сделать своей компаньонке особенный подарок. Ван Риттерс отвозил одного из своих сыновей в Англию, где тот должен был поступить в Кембриджский университет, и Гертруда попросила взять их с Луизой в путешествие. Ван Риттерс снисходительно согласился.
Они отплыли на одном из кораблей ван Риттерса и почти все лето провели, навещая большие города Англии. Луиза была очарована родиной матери и использовала любую возможность попрактиковаться в английском языке.
Ван Риттерсы целую неделю провели в Кембридже, потому что минхеер хотел посмотреть, как устроится его сын. Он снял все комнаты в «Рыжем кабане», лучшей гостинице университетского города. Как обычно, Луиза спала на своей постели в углу комнаты Гертруды. Однажды утром она одевалась, а Гертруда сидела в своей кровати и болтала с ней. Неожиданно она протянула руку и ткнула Луизу в грудь.
– Смотри, Луиза, какие у тебя выросли титьки.
Луиза мягко отвела ее руку. За последние несколько месяцев у нее под сосками возникли камешки, что возвещало наступление половой зрелости. Груди выросли, соски стали нежными и чувствительными. А прикосновение Гертруды было грубым.
– Не нужно так делать, Герти. Мне больно, а ты сказала нехорошее слово.
– Прости, Луиза. – На глаза девочки навернулись слезы. – Я не хотела делать тебе больно.
– Ничего. – Луиза поцеловала ее. – Что хочешь на завтрак?
– Пирожные. – Слезы мгновенно просохли. – Много пирожных с кремом и клубничным джемом.
– А потом пойдем смотреть Панча и Джуди6, – предложила Луиза.
– Правда, Луиза? Мы правда пойдем?
Когда Луиза отправилась просить разрешения у минхеера ван Риттерса, тот неожиданно решил пойти с ними. В карете Гертруда в своей непредсказуемой манере вернулась к утренней теме. Она доверительным тоном заявила:
– У Луизы розовые тити. И соски торчат.
Луиза опустила глаза и прошептала:
– Я тебе говорила, Герти, это нехорошее слово. Ты обещала больше не произносить его.
– Прости, Луиза. Я забыла.
Гертруда выглядела расстроенной.
Луиза сжала ее руку.
– Я не сержусь, просто хочу, чтобы ты вела себя как благородная дама.
Ван Риттерс словно не слышал этого обмена репликами. Он не поднимал головы от книги, которую держал на коленях. Однако во время кукольного представления, когда крючконосый Панч колотил вопящую жену дубинкой по голове, Луиза искоса взглянула