Начнем, пожалуй, со следующего. Мы не зря столь осторожно подходим к определению особенностей, отличающих человека, что всякое на первый взгляд убедительное утверждение в этой области всегда по зрелом размышлении найдет, если не опровержение, то уточнение, размывающее четкие границы определения прежнего. Тем не менее, в плеяде наших качеств, лежащих в основании наших поступков и которыми мы, прежде всего, отличаемся от животных – сознание, разум, способность чувствовать и испытывать эмоции – не столько первое место, сколько сводным феноменом следует признать сознание[32], ибо оно вбирает в себя и способность мыслить, и способность чувствовать, и способность ощущать. По крайней мере, именно на уровне сознания, именно сознанием мы направляем, контролируем, наблюдаем остальные свои особенности. Но даже в этом случае мы должны говорить о зыбкости этого понятия, о возможности принадлежности к феномену человек и бессознательного и подсознательного, которые являются, по мнению одних, непременным атрибутом человека, а, по мнению других, фиктивны. Но все-таки, исходя из того, что мы вершим свою историю и строим каждый свою личную жизнь «в полной памяти и ясном рассудке», хотя порой это глубоко сомнительно, за наше основное отличие или качественно новое свойство материи, обладателем которого мы являемся, примем сознание или человеческое «я», отнеся к нему и самою функцию сознания – отражения действительности (как внешней, так и внутрителесной), и способность чувствовать и мыслить. Четко понимая при этом, что сознание – это нечто вроде вершины айсберга – нашего «я», основная масса которого скрыта в бездне вод.
Полагая, что эта книга не научный трактат, призванный расставить все точки над «и» в понимании нашей сути, будем также в качестве обозначения нашего феномена приводить и прекрасное слово «душа». Потому что именно в нем, более чем в каком-либо ином, столь коротко и возвышенно выражена наша чуткая одновременно и стальная, и хрупкая суть.
Замечание, которое здесь можно высказать, состоит в том, что к человеческим особенностям, о которых мы говорим, кроме способности воспринимать действительность и мыслить относится и способность к трудовой деятельности. В свое время именно ее полагали в основание нашего разума («труд создал из обезьяны человека» – Ф. Энгельс), однако правила биологического наследования вступили в противоречие с этим взглядом и победили. Приобретенные признаки не наследуются, изменения структур организмов осуществляются на генном уровне и закрепляются приспособлением, борьбой за выживание и другими факторами биологической эволюции. Другое, не менее ощутимое возражение по поводу марксистского взгляда на природу разума состоит в том, что приняв его за веру, мы сталкиваемся с ситуаций, когда намного более примитивный труд создал наш мозг, а ныне, когда этот труд носит в основном умственный характер, такого ощутимого влияния мы не наблюдаем. Очевидно также, что наша способность к труду и прежде всего к физическому труду, бывшему основой существования людей на протяжении