Я хмыкнул.
Карл посмотрел на меня с укоризной.
– Честное слово, я тогда к ней даже не притронулся. Клянусь! Да и о каком контакте могла идти речь, если я был просто мертвый после перепоя. Это произошло позднее, через несколько дней, когда мы встретились у нее дома, в однокомнатной квартирке где-то в районе Речного вокзала… Сначала все шло замечательно, выпили мы с ней… Кажется, говорили о чем-то очень театральном… Или не говорили? Черт его знает, не помню… А потом, как водится, в койку. Ну, баба и баба… Правда, тело у нее было божественное, нежное, в меру мягкое… – Карл заурчал.
Я поморщился.
– Ты словно расхваливаешь хорошо прожаренный бифштекс.
Карл отмахнулся.
– М-да, тело… роскошное тело… – он причмокнул и на минуту закрыл глаза. – Лежу я в постели. И, ты представляешь, она после душа, облачившись в махровый халат, вернулась в комнату, села за стол, налила себе водки, выпила, соорудила огромный бутерброд, закусила, опять налила, опять выпила и включила телевизор. Я вытаращил глаза. Ничего себе любовница! А она, как ни в чем не бывало, принялась смотреть футбольный матч! И как я ее ни приманивал, эта лярва досмотрела матч до конца…
– А кто играл, помнишь?
– Конечно, помню. «Спартак» и «Динамо».
– И кто выиграл?
– Боевая ничья.
– А как ты ее приманивал?
– Я приподнимал одеяло, демонстрируя обнаженную натуру, извивался всем телом, подвывал, призывно постанывал, издавал губами завлекательные звуки, закатывал глаза, цокал языком, словом, изображал любовное томление. Я даже мяукал. Одним словом, соблазнял, как мог. И все впустую! Кстати, я обнаружил, что постель была вся в хлебных крошках. Значит, эта сука, приглашая мужика, поленилась освежить постельное белье, и эти крошки… тьфу! Крошки – это такая мерзость! Видимо, она любила жрать лежа… Терпеть не могу грязнуль и нерях.
После короткого раздумья он провозглашает:
– Тот, кто неряшлив в быту, тот неряшлив в морали. Кстати, – Карл ухмыльнулся, – этот телевизионный балбес… он, как рухнул на ковер, так и проспал до утра. Я никак не мог его разбудить. Короче, он спал на ковре, а я утром, приняв ванну и глотнув пива, расположился в кресле с намерением посмотреть по телику последние известия. И случайно попал на передачу о международном положении. А там – вот же зигзаги нашего чумного технологичного века! – Карл помотал головой и хлопнул себя по колену, – а там запись выступления телевизионного балбеса, который распространялся о проблеме Косово. Представляешь, одним глазом я вижу его на экране, он там в сером отутюженном костюме при бордовом галстуке с невероятно важным видом барабанит о сербах и косоварах, а другим наблюдаю за тем, как он, уткнувшись мордой в ковер, левой ноздрей всасывает в себя пыль и блаженно улыбается во сне…
Он замолкает, как бы прислушиваясь к себе. Потом принимает внезапное решение. Глаза его приобретают стальной оттенок.
– Мне