– Командовать… Этому учили. Это смогу, – соглашающе покивал головой Анатолий.
– И не пьянничать! – добавил также твёрдо тесть, заглядывая сбоку в глаза зятя.
– И это смогу. Если того требуют сложившиеся обстоятельства.
В первый рабочий день на заводе, осматривая подведомственное энергетическое хозяйство, вошёл в образ некого капитана судна, принимающего под свою командование эсминец с личным составом, набранным из штрафников. Взгляд – в прищур и редкие команды голосом с хрипотцой. При осмотре заводской энергоподстанции обнаружил фляжку в распределительном щите, на котором табличка с черепом на жёлтом фоне. Открыл, понюхал – спирт. И на бетонном полу каблуком молча расплющил ту фляжку.
Рабочий коллектив – то есть та штатская часть народа, которая не желает ходить строем, провозглашённая партией самой передовой частью мирового человечества, с трудом поддавалась командам. На командный голос не реагировала. Легче было управлять коллективом, чего-нибудь пообещав. Даже не обязательно исполняя обещанное. На каждый лишний шаг по своей обязанности народ требовал «закрыть отдельный наряд» на этот шаг. Народу хотелось чётко знать цель и смысл сверх нормативного энтузиазма.
8.
День за днём, и общий фон повседневности превратился в воронку, втягивающую в себя своё, личное. Про блажь сочинительства даже не вспоминалось. Чувствовал себя раскалённой в горне суеты железной заготовкой, положенной между молотом и наковальней, между начальством и подчинённым коллективом.
Но одним вечером, возвращаясь с работы под осенним нудным дождём, вздрогнул, задумавшись вдруг, и будто надавил на нерв воспалённого зуба. И зачем же опять в погоню за тем пресловутым адмиральским кортиком? Вцепляйся из всех сил в ступеньку карьерной лестницы – и этим живи, мечтая о ступеньке шагом повыше на следующий уровень.
Чувствовался в такой жизни привкус болотной стоячей воды, когда, уже погружаясь в глубину, сдавливает грудь и задыхаться начинаешь – и нужно судорожно выгребать наверх, к воздуху. Думал об этом за семейным ужином среди говорливой родни.
А следующим вечером завернул в магазин канцтоваров, купил объёмную общую тетрадь в клеёнчатой обложке черного цвета. «Кто не сможет глубоко нырнуть, тот не способен высоко взлететь» – вспомнилась одна восточная мудрость, и подумалось, что глаголы в этой фразе проставлены с большим значением.
Но а где найти тот закуток, где в одиночестве можно собрать в кучку свои мысли и сосредоточиться на первой строчке первой страницы в чёрной тетрадке.
В отделе кадров завода он попросился на полставки ночным сторожем, объяснив, что денег не хватает для семейных нужд. Оформили, выразив сочувствие директорскому зятю. Через две ночи на третью выходил на охрану давно не используемых въездных ворот, сидел в дощатом вагончике с чугунной печкой, заваривал чай с грузинских плантаций, раскрывал тетрадь и грыз