Чуть немея губами: «Точнее метафоры есть».
11.08.17
Белые ночи
Синеглазым заплаканным городом
Всё кого-то глазами ища,
Бродит юноша с поднятым воротом
Краской выпачканного плаща.
Он художник, романтик и пьяница,
Весь июнь ему – сказочный пир,
Из мечты своей, словно из панциря,
Он нисходит в таинственный мир.
Из фарфора тончайшего слеплена
(Пропадай – без любви – красота!)
Отрешённая девушка бледная
Собирается прыгнуть с моста.
Ночь холодные стиснула пальчики,
Не найдёт адресата письмо,
И в очах петербургской русалочки
Утопает мудрец Соломон.
Вдоль каналов блуждают беспечные
С Суламитой своей Соломон.
Вдруг её, точно фарами встречными
Резанёт узнаванье: «Вот он!»
Похититель с фарфоровой пленницей
Преломляются в гранях витрин,
А премудрый по облачной лестнице
В замок грёзы восходит один.
Синеглазым заплаканным городом
Всё кого-то напрасно ища,
Бродит юноша с поднятым воротом
Краской выпачканного плаща,
Гитаристам кивает на улице,
Поправляет крыло на плече…
Счастлив тот, кто однажды заблудится
В декорациях белых ночей.
16.08.17
У каждой женщины есть вор
У каждой женщины есть вор:
Она – картина или ваза.
О, как чувствителен фарфор
К соблазну грубого экстаза.
Идут века – обман и торг,
Удел шедевра – чахнуть в доме.
О, как чувствителен фарфор
К ему навязанной истоме.
Года летят, века идут,
Эмаль покрыта сетью трещин.
Стоять в музее на виду —
Судьба одной из тысяч женщин.
Она, создав себя сама,
Принадлежит другому – чудо
Недоброе. Сойти с ума
Ей не позволено покуда,
Но ей позволено творить
В пределах рода и рожденья,
В надежде, что свободно жить
В грядущем будут поколенья.
Танцуй, лишённая ступни,
Рисуй с зашитыми глазами,
Твои хозяева – они.
Ты сможешь, так они сказали.
И чем уверенней приказ,
Тем меньше ценность экземпляра.
Мы – череда послушных ваз.
Мы ждём – цветка или удара.
16.08.17
«Слишком много печали расплёскано в небе лавандовом…»
Слишком много печали расплёскано в небе лавандовом,
Слишком смыслом пропитан булыжник, ведущий к реке.
Мой сосед по купе втихаря занимается магией…
То ли