До сих пор при Борисе почти никого не казнили на Москве…
И вдруг царя словно бы подменили.
Царь, который, как утверждают современники, в начале своего правления был «естеством светлодушен, нравом милостив, паче же рещи – нищелюбив; от него же многие доброкапленные потоки приемше, и от любодаровитые его длани в сытость напитавшиеся: всем бо неоскудно даяние простираше, не точию ближним, но и странным», – превратился в подобие Иоанна Грозного, устраняющего «совместников», казнящего недоброжелателей.
Первой жертвой гнева Бориса Годунова стал его свояк – Богдан Бельский.
Бельский, как мы говорили, в конце царствования Грозного был едва ли не самым могущественным человеком. Умирая, царь назначил его одним из правителей государства и, кроме того, воспитателем царевича Дмитрия. Но после смерти Грозного Бельский неудачно пытался действовать в пользу царевича и был сослан в Нижний Новгород.
Теперь, когда разнесся слух, что Дмитрий жив, Годунов первым делом вспомнил о его воспитателе, посланном строить крепость Борисов в дикой степи на берегу Донца Северского…
Борис Годунов отобрал у него все вотчины, а потом приказал своему доктору, шотландскому хирургу Габриэлю, по волоску выщипать у боярина бороду, якобы в наказание за то, что, будучи в Борисове, на пиру свояк расхвастался и скаламбурил: «царь Борис – в Москве царь, а я в Борисове царь».
Но интересовал Годунова, разумеется, не каламбур свояка, а источник слухов о спасении царевича Дмитрия.
Богдан Бельский выдержал пытку, не назвав имен…
С этих пор, говорит Жак Маржерет, Борис Годунов занимался только истязаниями и пытками…
Холоп, обвиняющий своего хозяина, получал от царя Бориса награждение, а хозяина холопа подвергали пытке, дабы исторгнуть признание, иногда – в том, чего он сам не видал.
Марфу Нагую (мать царевича Дмитрия) вывели из монастыря и удалили из Москвы. В столице очень немногие из знатных родов спаслись от подозрений Бориса Годунова.
«Царь хотел все знать», – свидетельствует летопись.
Маржерет уточняет, что Борис хотел знать. Годунова встревожил слух о Дмитрии; он догадался, что ему подготовляют Дмитрия, и хотел во что бы то ни было отыскать и самого Дмитрия, и тех, кто ему готовит это тайное оружие.
Развернутые Романовыми боевые действия против Годунова совершались тайно и долгое время оставались неприметными для посторонних наблюдателей, но сделавшегося вдруг подозрительным Бориса Годунова Никитичам обмануть не удалось…
События разворачивались так…
К Семену Никитичу Годунову, возглавлявшему сыск, явился Второй Никитин Бартенев, служивший вначале у Федора Никитича Юрьева (Романова), а сейчас – казначеем у Александра Никитича, и сказал, что в казне у того приготовлено «всякого корения» для отравления царя Бориса.
Был произведен обыск,