– Я скажу, а ты нас прирежешь? – сквозь слезы ухмыльнулся мужик.
– За́чем резать? – искренне удивился пан Казимир. – Умный волк всю скотину в стаде не режет, а по одной берет.
– Так то волк, – с горечью сказал мужик. – А ты – хуже волка… Псы вы, падальщики. Нет уж, добивай – хрен тебе, а не добро! Падлы ляшские…
– Ты бы пасть-то закрыл, а не то я сапогом прикрою. Или удоволю, как курву твою. Видал, как пялили? – осклабился Сергуня.
– Это ты – курва. Б…ть ты худая! Да ни одна б…ть под ляха не ляжет, а ты стелишься! Своих продал, Русь и веру продал, – презрительно сказал связанный хозяин.
– Ах ты, сучий потрох! – рыкнул Сергуня, с удовольствием принявшийся пинать хозяина. Может, забил бы до смерти, но от лежанки послушался всхлип:
– Не трожьте мужика. Я сама покажу. – Баба с трудом встала, попыталась запахнуть на себе остатки рубахи и дернулась к мужу: – Павлушенька, милый…
– Куда, тварь! – перехватил ее Сергуня. – Кубышку кажи!
Баба, сглотнув слезы, на негнущихся ногах пошла к двери.
– Вот так-то лучше, – обрадовался пан Казимир. – Вишь, мужичок, понравилось твоей малжонке под ляхом лежать. Корешок-то покрепче, чем у москаля.
Хозяин приподнял разбитое в кровь лицо и прохрипел:
– Эх, дура ты, дура! Все равно живыми не оставят…
– Умолкни, падаль! – прикрикнул Сергуня, пнув мужика в бок, и тот умолк.
Баба провела разбойников во вторую половину дома, в которой недовольно блеяла и мычала живность. Открыла дверцу в хлев, где переминалась с ноги на ногу корова, обвела рукой пол и низкие стены:
– Здесь кубышка упрятана. – Обернувшись к корове, хозяйка обняла ее за шею: – Подожди Зорюшка. Потерпи, сейчас подою…
– Показывай! – сказал атаман, толкнув бабу в спину. – Потом с коровой будешь кохаться.
– Вот, тут вот… – показала баба на земляной пол, покрытый жидким навозом.
– Тю на тебя, – присвистнул Сергуня. – Ты толком скажи – куда копеечки спрятали?
– Кубышку Павлик без меня прятал, – сквозь слезы отозвалась хозяйка, поглаживая корову. – Сказал, что в хлев убрал, где Зорька стоит.
– Да тут полдня в г… копаться! – разозлился Сергуня и посмотрел на атамана: – Пан Казимир, может мужика привесть? Пущай достает!
Атаман покачал головой: упрямец-мужик, на глазах у которого изнасиловали жену, не покажет, где спрятал деньги. Только время зря терять…
– Дверь открой, – приказал Казимир подручному. – Свету мало. И трезуб… – замешкался, забыв нужное слово, – двузуб говенный… найди.
Сергуня отворил ворота. Овцы, поблеяв и потолкавшись, дружно выскочили наружу. Корова озиралась на хозяйку, мычала, напоминая, что с набухшим от молока выменем ей тяжело…
– Боярин, не знаю я, где кубышка, сами ищите, – сказала хозяйка, снова пытаясь поправить лохмотья. – Мне бы корову доить… Пропадет ведь молоко-то.
– Подождешь, –