Оливия заканчивала свое письмо новыми поздравлениями и пожеланием пообедать с ним в понедельник. Раньше с ней такого не случалось. В другое время Эндрю принял бы такое приглашение за намек на ожидающее его повышение, а то и на премию, но сейчас, пребывая в крайнем унынии, он ни на что хорошее не надеялся.
Вечером в его дверь громко постучали. Эндрю решил, что это папаша Вэлери, явившийся, чтобы с ним расправиться, и открыл дверь чуть ли не с облегчением: хорошая трепка, возможно, избавила бы его от чувства вины.
Но это был Саймон, бесцеремонно его оттолкнувший и шагнувший в дверь.
– Лучше скажи, что ты этого не делал! – гаркнул он, подходя к окну.
– Она тебе звонила?
– Я – ей. Хотел, видишь ли, завезти вам свадебный подарок, но боялся вас побеспокоить, нарушить любовную идиллию. И просчитался.
– Что она тебе сказала?
– Сам как думаешь? Ты вдребезги разбил ей сердце, она ничего не понимает, кроме того, что ты вытер об нее ноги, что разлюбил. Зачем было жениться? Почему было не отказаться заранее? Ты поступил как последний мерзавец.
– Это потому, что все вы убеждали меня ничего не говорить, ничего не делать, ходить с закрытыми глазами! Все мне втолковывали, что мои чувства – всего лишь плод воображения.
– Кто это – “все”? Ты откровенничал с кем-то еще, кроме меня? У тебя что, любовь с первого взгляда к новому лучшему другу? Собрался и меня бросить?
– Не валяй дурака, Саймон. Я поговорил со своим портным.
– Час от часу не легче… Не мог подождать месяц-другой, хотя бы дать ей и себе шанс? Что такого важного произошло вчера вечером, что ты все одним махом погубил?
– Я не смог заняться с ней любовью, а Вэлери слишком проницательна, чтобы поверить в простую неудачу. Хотел все знать – получай.
– Нет, этого я бы предпочел не знать, – ответил Саймон, рухнув на диван. – Вот мы и приехали!
– Мы?
– А как же! Я так с тобой породнился, что мне тоже худо. В конце концов, я оказался свидетелем при заключении небывало короткого брака.
– Метишь в Книгу Гиннесса?
– Как тебе такая мысль: пойти извиниться, сказать, что все это – мимолетный приступ идиотизма?
– Я перестал себя понимать. Знаю одно: таким несчастным я еще никогда не был.
Саймон отправился на кухню, принес оттуда две откупоренные бутылочки пива и протянул одну Эндрю.
– Я