В перерывах между заданиями, я тратил деньги. Дорогие машины, лучшие курорты мира, казино и конечно женщины. Самые красивые и самые дорогие. Мне нравилась такая жизнь, а кому бы не понравилась? Тринадцать лет я проработал в этой организации, пока не произошло то, что должно было произойти рано или поздно.
Это была одна из самых сложных операций, в которых я учувствовал. Мы нарвались на очень хорошо подготовленных бойцов, и понесли потери. Задание мы всё же выполнили, но меня тяжело ранили – пуля пробила лёгкое. Вскоре я потерял сознание от потери крови, и как меня вытащили, не помню. Очнулся уже в больнице, подключённый к аппаратам жизнеобеспечения. Врачи говорили, что состояние критическое.
Через пару дней ко мне пришёл человек: Непримечательный, серый костюм с галстуком, очки в простой оправе, и не выражающее эмоций лицо. Человек был безлик, как один из многотысячной толпы таких же безликих и одинаковых. Он вытащил пачку листов из дипломата, и монотонно зачитал: «Настоящим уведомляю, что вы Александр Кромов, больше не являетесь сотрудником известной вам организации. Ваше лечение будет полностью оплачено, так же вам будет выплачено выходное пособие. За сим все коды доступа аннулируются, и с вас снимаются все привилегии сотрудника организации. Копии всех документов прилагаются. Всего хорошего». Он встал и вышел.
Вот и всё. Я больше не мог полноценно выполнять работу, и стал не нужен. Конечно я осознавал, что такой исход вероятен, и был к нему готов. Даже и не думал обижаться на них, спасли, и на том спасибо. Без средств существования не останусь, главное выжить. Но я всегда был живучим, как таракан.
Я провалялся в больнице почти три месяца, и единственный человек, который был со мной всё это время – медсестра. Намного моложе меня, не большого роста, стройная, светло рыжие волосы и веснушки на носу. Но самое главное – глаза! Огромные, зелёные и чистые. Не опороченные грязью этого мира.
Она заботилась обо мне, выхаживала, как собственного ребенка. В ночные смены сидела у моей кровати, что-то рассказывая, и даже иногда тихо пела. Я слушал её голос, и чем больше слушал, тем больше он проникал в меня. Я чувствовал, как что-то во мне меняется. Это было совершенно новое чувство, такого я никогда не испытывал. Покой, умиротворённость, тепло.
Когда смог говорить, я спросил её: – Неужели у тебя нет более интересного занятия чем сидеть, тут со мной? – она посмотрела мне в глаза, и ответила: «за месяц, что ты здесь, к тебе никто ни пришёл, и никто даже не позвонил. Ты одинок, и тебе нужен друг».
Первый раз в жизни я не знал, что сказать. И тогда рассказал ей всю правду о себе, добавив в конце, что