Ночной консьерж. Йен Фишер

никогда не сумеет расшифровать. Прищурившись, я несколько раз смыкаю ресницы, что может выглядеть мерцающей благодарностью кота за предложенную сметану или злорадным сигналом, переданным азбукой Морзе. Я не испытываю к Мансуру ни уважения, ни почтения, никаких чувств, которые в воскресных христианских проповедях принято называть добрыми. Один шутник когда-то давно придумал способ психологической разгрузки при общении с властными людьми, один вид которых способен вызвать сердечную аритмию. Он предложил в такие моменты представлять их голыми. Я поступаю иначе. Я несколько раз в течение дня смотрю на Мансура, представляя его умирающим. Зияющие раны, внутренности, вырванные из контекста, потоки крови, пена из рта, тик, агония. Обычные натюрморты из цикла «городской потрошитель». Гораздо эффективнее, чем картинки ню, уверяю вас.

* * *

      После «Авроры» быстро отъезжаем в Петергоф. Резиденцией Мансура на три дня его питерского заезда стал Фермерский дворец Николая I. Уютное жилище за краснокирпичной крепостной стеной в Нижнем парке, неподалеку от кромки Финского залива. После культурных выходок сэра Элтона Джона с супругом дворцы в окрестностях Петербурга стали сдавать в аренду не так охотно, как раньше. Теперь за это требуют суммы, намного превышающие те, за которые десять лет назад любой бизнесмен средней руки мог отпраздновать свадьбу в Императорском дворце и провести первую брачную ночь в покоях императрицы. Однако Мансур, когда речь заходит о престиже, удовольствиях и исторических хобби, деньги не считает.

      Мы мчимся полным кортежем в Петергоф. Этой ночью нас ожидает коронное увеселение всей программы пребывания шейха в революционном городе. Конечно, бал. Согласитесь, глупо приехать в Петербург, жить во дворце и не устроить бал. Мне пришлось мобилизовать все связи и навыки, чтобы подготовиться к мероприятию. К тому же Мансур потребовал соблюдения таких деталей и тонкостей, которые любому могли показаться вздорными излишествами. Только не мне. Я отлично знаю, этот человек ничего не делает впустую.

      Я подготовил бал, который представляет точную копию аристократических увеселений в Петербурге накануне буржуазной революции. Оркестр исполняет только номера, популярные на великосветских приемах в сезоне 1916–1917 годов. Повара точно воспроизводят меню императорского бала 18 сентября 1916 года, записанного в придворных книгах. Гости – точнее, гостьи, – должны надеть вечерние наряды из каталога «Осень 1916». Ярый противник употребления наркотиков, Мансур даже допустил присутствие на вечеринке кокаина, вошедшего в тот исторический период в повсеместный обиход. Зимой 1916 года белый порошок свободно продавался в питерских аптеках, излечивая аристократов от хандры и сводя с ума богему. Впрочем, главная изюминка бала кроется в гостях. Шейх потребовал, чтобы я собрал двенадцать девушек не моложе восемнадцати и не старше двадцати трех лет, с фигурами привычных модельных параметров, но с непременной аристократической родословной. Это его выражение. Так было