– Пока не хочется.
Любая мысль о еде, даже о стакане чая, вызывала липкую тошноту. Тревога – отвратительная приправа для любого блюда, а я ни на секунду не переставал волноваться о Крылатом Льве.
– Что ж, иди, – подумав, обронил отец. – Придешь – будем пилить дрова. Зима на носу. И это… Делом надо заниматься. Оно спасает.
Я шагнул с высокого крыльца прямо в густой туман, прошел через двор и, отворив калитку, понял, что мир изменился. Ночью кто-то снял с деревьев фонари и бумажные гирлянды – их вывешивают, когда появляются облака, и не убирают целый месяц. Белые домики с острыми блестящими крышами, еще вчера расцвеченные пестрыми флагами и яркими цветами из фольги, напоминали ныне замерзших нахохленных голубей.
Когда туман стал редеть, я с изумлением приметил, что двери домов заперты, ставни задвинуты, на хлипких калитках – небывалое дело! – уныло повисли железные замки. Мне показалось, что даже флюгеры – веселые медные петухи – поникли и опустили востренькие клювы. Нехорошая траурная тишина царила в городе. А ведь второй день прибытия небесных друзей – это пыл праздника!
Пока я шагал к главной площади, именуемой Овальной поляной, – уж там-то наверняка встречу знакомых! – не верил глазам, изумляясь безлюдности родных улиц. Но и на поляне было пусто – будто великан-недотепа гигантским платком смахнул с нее веселых горожан, торговцев и музыкантов. Тишину разбивало унылое монотонное шорканье – мой школьный приятель, упитанный, как пончик, гном Дарлик, ожесточенно махал длинной, выше него, метлой. Сердито бубня под нос скороговорки, он сгребал в кучу хрустящие фантики и запутанные пестрые ленты серпантина, а из его кармана опасливо выглядывал лопоухий облачный кролик. Дарлик был из наших, из местных гномов, его родители и многочисленные родственники испокон веков жили в Светлом городе – и к ним тоже исправно прилетали живые облака.
– Дарлик! – кинулся я к нему. – Что же такое творится?
Увидев меня, гном охнул, вздрогнул – даже метлу уронил! – выхватил облачного кролика из кармана и поспешно спрятал под красно-белый колпак, будто испугался, что я отниму его и унесу к себе в дом.
– Гном от дела не бежит, убираться гном спешит. Как метелка подметет, гном монетку заберет, – картаво протараторил Дарлик. Когда местные гномы волновались, слова сами собой склеивались в рифму. – А твоя тут личина – по каким же причинам?
– Сам ты личина… – обиделся я, сделав вид, что не замечаю глупого гномьего испуга. – Гуляю я. Знакомых ищу.
Бледный, как недопеченная булка, Дарлик глупо раскрыл рот.
– Ох! Знакомых ищет! – вскрикнул он, и его глаза-бусины переполнились ужасом.
– Вот тебя нашел, – невозмутимо сказал я.
– Ты ко мне, прошу, не лезь. Все же город, а не лес… – дрожащим голоском пробормотал Дарлик и, натянув на уши полосатый колпак с помпончиком, мигом растворился в сыром осеннем воздухе. Только метла осталась валяться на мостовой.
Глупые гномьи штучки! А я еще считал его