– Хэлоу… Гражаусас…
Телефонный звонок. Это Витянис, чтобы сказать, что он одинок и не знает зачем живёт. (Что, уже четверг?)
– Хочешь зайти на чашку кофе?
– Лапынъка, не могу, очень занят.
(«Вот и хорошо: не надо мыть голову. Шерсть в носу – нэхай соби растэ…»)
– Жаль.
– Пока, лапынька.
– Пока…
Снова звонок:
– Алё, алё! Кукла, это ты? А что у тебя голос такой, спала, что ли? А? Говорят, тебя видели в супермаркете, ты расплачивалась фудстэмпами… Не слышу! Да нет, не думаю чтоб ошиблись! Держи трубку ближе ко рту…
Выдёргиваю телефонный шнур напрочь из розетки. Вот так, лучше. Пусть отдохнёт. Пусть отдохнут.
_______________
*1997, 27 марта – случай массового (группового – 29 человек) самоубийства в г. Сан-Диего (Калифорния).
Был когда-то его, Витяниса, день рождения, в мае, тринадцатого, помню, и я с раннего утра отправилась в Форт Трэйон парк. Там, при подходе – переходе к Клойстеру*, поднырнула под мосток, под низенькую арку; вышла в мелкий лесок на склоне, где росли ландыши, цветы моей родины, и цветы его родины тоже, я знала; нарвала букет… Спустилась по врастающим и даже уже почти вросшим в землю каменным ступенькам; собачьей прогулочной аллеей вышла на Бродвей. А ещё через несколько минут ландыши приятным сюрпризом стояли в вазе у порога его студии, поджидали именинника снаружи.
«Ландыши, ландыши…» – шёпотом напевала, срывая благоухающие, хрупкие создания с белыми кудрявыми головками, кутающимися от майского утреннего холода в накрахмаленную зелень листьев…
Едва включила телефон – звонок, Марианна:
– Алё! Алё!..
Воспоминания о тринадцатом мая прерваны. Марианна хочет, чтобы я сделала завтра уборку в освободившейся квартире, которую она будет показывать как агент, или посредник, или, ещё вернее, посредница. И – чтоб побыстрее, чтоб с раннего утра: «Скорей, скорей, Кукла, мне ж надо показывать ЛЮДЯМ!» Потом ещё, в довершение разговора, попыталась навязать мне за изрядную сумму «почти новый» стул, еле отказалась. Она всегда норовит продать что-нибудь, а то ещё и кого-нибудь… Хвалилась своей младшей дочерью, осудила за что-то («витание в облаках» – так было сказано ею) старшую. Дочери у неё особенные, и учатся в особенных колледжах, «за сумасшедшие деньги». Я слушала не перебивая, а про свою в общении с ней молчу.
________________
*Комплекс старинных замков Европы – подарок Рокфеллера Младшего Нью-Йорку, филиал Мерополитен музея.
И ещё: она, Марианна, богата. Как-то похвалилась: «А знаешь ли ты, сколько я должна? Мил-ли-он!» За уборку же мне платит так скупо. («Зачем я вообще с ней общаюсь? А-а, рент…») Когда придёт на место встречи с ключом от квартиры, где нужно убрать, я должна быть одета поневзрачней, понеприметней. Да-да, поневзрачней. Её окружение – русскоязычные дамы без определённой здешней жизнью занятости – реципиентки, и они же разносчицы всяких вздорных слухов о своих же ближних. Среди них выделяется красноречием