– Ты о своих проблемах больше бы беспокоился, – тихо, но жёстко осадил говоруна секретарь. – Обком партии и облисполком решают эту задачу, и население отдалённых мест области скоро забудет о временных неудобствах.
– Виноват, Леонид Александрович! – опомнился Максинов. – Увлёкся. Санитарная служба проклятущая в башке сидит, не поддаётся на уговоры. А икру губят.
– Уверен, что уничтожают её твои хитроумные работнички?
– Актируют. Всё, как положено. Комиссионно оформляют с понятыми и с теми же санитарными врачами. Без их заключения ни-ни! Закапывают в землю подальше от населённых пунктов. Жгут. Да я же вам докладывал, – генерал забеспокоился.
– И жгут даже? – не заметил его замешательства секретарь.
– В печах.
– Горит?
– Кто?
– Икра-то?
– Ещё как!
– Проверял?
– Не понял? – опешил генерал.
– Проверял, говорю, икру действительно твои работники уничтожают?
– Нет, – растерялся генерал.
– Проверь. Тогда знать будешь. Сними на фотоплёнку, а потом доложишь, – голос Боронина бил в самое сердце генерала. – А то опередят тебя.
Максинов позеленел, обмяк на стуле:
– А вам откуда известно, Леонид Александрович, о проверке?
– Не дремлем.
– Мне на днях доверенный человек из главка сообщил, – мямлил Максинов, потерявшись, – а вам, оказывается, давно всё известно…
– Голову не ломай попусту, – перебил Боронин, – откуда, да почему? Тебе какая разница? Выкладывай, зачем пришёл?
– Ну как же, Леонид Александрович… – заёрзал на стуле Максинов. – У меня оперативная информация. Я толком-то ничего и не знаю. Источник доложил, что послана в область проверка. Тьфу! Что я говорю! Может, в другой кабинет перейдём, Леонид Александрович…
– Что?
– Удобно ли у вас в кабинете?.. О таких вещах?
– Вот она милицейская душа! – выругался Боронин. – Себе давно верить перестал и нас подозреваешь! Нет прослушки у меня в обкоме партии! Не было и нет!
– Я не сомневался, Леонид Александрович, – смутился генерал. – Я так… Насчёт иной… свободной обстановки…
– Какая ещё тебе иная обстановка понадобилась! Ты чего мелешь? – Боронин сорвался, хотя никогда не позволял истерик, наоборот, все знали, чем пуще был его гнев, тем тише становился голос. Ужасные слова провинившемуся: «Сдай партийный билет», – он произносил почти шёпотом, в мёртвой тишине. И все цепенели.
Бледный генерал подскочил на ноги, а Боронин вцепился обеими руками в стол так, что выступили жилы.
– Виноват, товарищ первый секретарь обкома партии! – почти выкрикнул генерал. –