С трудом одолев последнюю пару шагов, я прислонилась спиной к стволу кедра: дрожащие ноги подгибались под невеликой тяжестью тела. Впереди, в густых зарослях, окутанные туманом, виднелись твои воины. Бронзовые нагрудники поблескивали в свете луны, поножи плотного войлока темнели в белесой дымке, будто стволы деревьев. Вот над густой, колышущейся пеленой поднялись мечи, клинки лязгнули один о другой. Казалось, передо мною – фаланга воинов-призраков: их руки, ноги, броня, словно бы паря в воздухе, мелькали в лунных лучах и вновь исчезали из виду в белой завесе тумана.
Клинок меча с громоподобным лязгом ударил плашмя в чей-то нагрудник. Я съежилась от страха. На глаза навернулись слезы. Почти всю жизнь прожившая в четырех стенах, здесь, под открытым небом, я чувствовала себя такой беззащитной…
Тем временем ты наблюдал за мной – глаз не сводил с моего лица, будто не замечая чудесного зрелища.
– Я велел экветам[34] вывести воинов на учения. Тут поднялся туман, и… гляди! Это непременно следовало кому-нибудь показать.
Я поняла, чего ты от меня ждешь.
– Да, изумительно!
Голос мой дрогнул от страха, но это вполне могло сойти за восторг.
– У меня есть идея, – сказал ты, пряча озорную усмешку в густой бороде.
Пошуршав, похрустев палой листвой, ты отыскал под ногами ветку длиною в мое предплечье, взвесил ее на ладони, со свистом рассек ею воздух.
– Попробуй-ка, – сказал ты, протянув ветку мне.
Не без опаски коснулась я шершавой коры.
– Давай!
Ты с нетерпением указал на своих воинов, бившихся друг с другом в тумане.
– Представь, что и ты тоже воин.
Я замахала веткой из стороны в сторону, примерно так, как представляла себе бой на мечах. Ветка жалобно треснула.
– Стоп, – скомандовал ты.
Сорвав росший поблизости одуванчик, ты положил его поперек ствола упавшего дерева.
– Вот, бей сюда. Одним мощным, плавным движением.
Одуванчик казался маленькой, хрупкой серебристой луной. Я занесла ветку над головой, ударила, и ее тяжесть увлекла меня вперед. Споткнувшись о камень, я едва не рухнула с ног.
– Нет, – сказал ты, забирая у меня ветку. – Вот так.
Каким же прекрасным был плавный взмах твоей руки, и мощь твоих плеч, и скрип кирасы из вываренной кожи! Я изо всех сил старалась запомнить твои шаги и удары, но когда ты вернул ветку мне, сомкнутые на ней пальцы показались неловкими, будто чужие. Вновь замахала я ею, целя в листву, в твои поножи, но вскоре неловкий удар опять едва не лишил меня равновесия. Нога моя смяла крохотную луну одуванчика. Цветок с влажным хрустом погиб.
Истерзанные, растоптанные, лепестки одуванчика пахли сырой землей. Забрав у меня ветку, ты отшвырнул ее в сторону.
– Счастье, что ты родилась девчонкой, – сказал ты, игриво дернув меня за косицу волос на затылке.
И, знаешь, тут я с тобою была согласна. Об этом я никогда