Затем Атали показала ей портрет работы молодого офицера. Тимея пришла в такое восхищение, что даже всплеснула руками.
– Ты что, сроду такого не видела?
Вместо нее ответил господин Бразович.
– Где ей было видеть? Турецкая вера запрещает изображать чей бы то ни было облик. Ведь все нынешние смуты и волнения в Турции как раз и начались из-за того, что султан дозволил написать свой портрет и вывесить его в диване. По этой причине и бедняга Али Чорбаджи оказался замешанным в бунт, вот и пришлось ему уносить ноги. Да, наделал же ты глупостей, непутевый Али Чорбаджи!
Тимея при имени отца припала в благодарственном поцелуе к руке господина Бразовича, решив, что тот помянул усопшего добрым словом.
Затем Атали отправилась на покой, а Тимея со свечой шла впереди, освещая ей путь.
Атали присела у туалетного столика и, глядясь в зеркало, тяжко вздохнула; лицо ее помрачнело, устало расслабив члены, красавица откинулась в кресле. Ах, как хотелось Тимее знать, отчего омрачилось грустью это прекрасное лицо.
Она вынула гребень из волос Атали, ловкими пальцами распустила волосы, уложенные короной, и с наслаждением заплела на ночь густые каштановые пряди в косу. Заботливо вынула из ушей серьги, при этом ее лицо оказалось так близко от лица Атали, что та не могла не увидеть в зеркале эти два столь разных отражения: одно лицо розовое, блистательно неотразимое, другой лик – бледный, кроткий. И все же Атали досадливо вскочила с места, оттолкнув зеркало прочь: «Пора ложиться!» – это белое лицо бросило тень на ее собственное отражение. Тимея аккуратно подобрала разбросанные Атали одежды и с врожденным изяществом аккуратно сложила.
Затем опустилась перед барышней Бразович на колени, чтобы стянуть с нее чулки.
Атали позволила ей это сделать.
А Тимея, сняв тончайшие шелковые чулки и держа на коленях беломраморные ноги, способные сделать честь самой прекрасной скульптуре, склонила голову и прижалась губами к этим дивным ногам.
Атали позволила ей сделать и это.
Добрый совет
Господин Качука, проходя через кафе, увидел там Тимара за чашкой кофе и дружески поспешил к нему.
– Я промок, продрог, а мне сегодня предстоит еще долгий путь, – сказал Тимар, обменявшись рукопожатием с офицером.
– Так заходи ко мне на стаканчик пунша.
– Спасибо, да только недосуг. Я должен незамедлительно снестись со страховой компанией, чтобы прислали подмогу вытащить судовой груз, ведь чем больше судно пробудет под водой, тем больший будет для компании ущерб. После этого надо бежать к уездному начальнику, просить, чтобы рано утром отправил кого-нибудь в Алмаш провести распродажу, а уж потом обегу торговцев свиньями да возчиков, чтобы сходились на распродажу, и еще ночью надо поспеть в Тату,