Взгляд не желает даже смотреть на происходящее, и глаза тут же прячутся за веками. А уже в следующий миг, когда глаза открываются, из горла раздирающим дыханием вырывается хриплый, скрипящий вой.
Голова лежит на земле. В этот раз все произошло так быстро, что даже не удалось ничего понять, сознание просто улетучилось, бросив тело на землю в то же мгновение, как глаза закрылись за веками.
Теперь же взгляд, едва удается очнуться, сразу пытается взглянуть на ногу. С трудом удается приподнять голову, и тут же выясняется, что вправить кость так и не удалось, она встала ровнее, но все еще торчит, правда, теперь уже в другую сторону.
Лицо скукоживается от детского желания разрыдаться, но с хриплым вздохом это желание тут же пропадает, неспособное облегчить боль. Обожженную вчера левую руку печет, но только сейчас это становится заметно. Солнце успело пробудиться, а вывалившаяся за границу тени рука тут же стала обгорать. Хотя, возможно, это просто кожа, раненная ядом растения, отреагировала на горячие лучи таким бурным чувством.
Приходится опять собирать волю в кулак, осознавая, что больше попросту ничего не остается. Есть всего две тропы, ведущие из этой точки жизни. Одна из них короткая, увенчанная сладостью вечного сна, которая тайком постоянно зовет ум все бросить, но другая, полная боли и страданий, но горящая надеждой воплотить самые невероятные мечты, перевернуть мир с ног на голову, изменить все, – она зовет жить с такой силой, таким буйным голосом, что вынуждает терпеть любую боль, обещая помогать выносить самые невероятные страдания.
Верно. И как только все это могло так легко потеряться в мыслях, когда пришлось думать о том, как выжить? Если не сдаваться, то все еще есть шанс изменить мир, даже отсюда. Там, на родной планете, свобода никогда не была самой собой. Там она была лишь тайным, никому уже незнакомым смыслом, прятавшимся за кучей витиеватых рассуждений, выписанных в бесконечных философских томах проклятой Федерации. Потом еще можно будет придумать, как подать знак, как заставить людей с другой планеты увидеть, узнать, что обреченный на смерть все еще жив, что он все еще борется за жизнь, отстаивая бессмертный идеал настоящего, подлинного знания.
Нужно сделать шину и отправляться за водой. Если не найти воду сегодня же, то завтра уже вряд ли получится даже сдвинуться с места. Только бы придумать, чем закрепить палки на ноге, если перевязать их совсем нечем.
Взгляд начинает повсюду искать хоть что-то отдаленно похожее на веревку. Растения, что красят разросшиеся кустарники буйным разнообразием, в основном слишком маленькие. Да и копаться в них, после случившегося вчера, хочется еще меньше. Даже насладиться их тенью уже не выходит так просто, и на ум напрашиваются мысли, что яд в растениях, если только он просочится через какой-то слом, может обжечь и лицо, а еще хуже, если попадет