– Хоть бы мама как раз сейчас приехала! – сказала Джо, увидев, что тьма зимней ночи рассеивается.
– Гляди-ка, – окликнула ее Мег, подходя к ней с полураспустившейся белой розой в руке. – Я думала, она не распустится настолько, чтобы можно было вложить ее в руку Бет, если она… она уйдет от нас. Но цветок почти расцвел за эту ночь, и я поставлю его в своей вазе здесь, рядом, чтобы, когда наша дорогая девочка проснется, первым, что она увидит, была эта роза и мамино лицо.
Никогда еще восход солнца не казался таким красивым, никогда еще сей мир не выглядел таким прекрасным в глазах Мег и Джо, как в это раннее утро, когда закончилось их долгое, грустное бдение.
– Все кругом выглядит как в сказке, – сказала Мег, отведя штору, и, глядя в окно на сверкающий мир, улыбнулась своим мыслям.
– Слышишь?! – воскликнула Джо, вскакивая на ноги.
Да, от двери внизу послышались звонки, возглас Ханны и голос Лори, его радостный шепот:
– Девочки, она здесь! Она приехала! Она приехала!
Глава девятнадцатая. Завещание Эми
Тогда как дома происходили все эти события, Эми переживала тяжкие времена в апартаментах тетушки Марч. Она была глубоко расстроена тем, что ее отправили «в ссылку», и впервые в жизни осознала, как ее любили и как ласковы с ней были дома. Тетушка Марч никогда ни с кем ласкова не бывала – она этого не одобряла, но, вообще-то, она хотела быть доброй, потому что эта девчушка вела себя хорошо и очень ей нравилась, к тому же в стареньком сердце тетушки Марч таилась некая слабость к детям ее племянника, хотя сама тетушка считала для себя недостойным в этом признаться. Старая дама действительно старалась сделать все возможное, чтобы Эми было у нее хорошо, но какие же невероятные промахи она совершала! Некоторые пожилые люди остаются молодыми в душе, несмотря на свои морщины и седины, они способны сочувствовать маленьким заботам, горестям и радостям детей, умеют сделать так, чтобы они чувствовали себя как дома, и прикрывают нотации интересными играми, даря и принимая дружбу с самым привлекательным видом. Однако тетушка Марч не владела таким даром, она досаждала Эми своими правилами и приказаниями, своей чопорностью и долгими, докучливыми беседами. Увидев, что младшая девочка более покладиста и дружелюбна, чем ее сестра, старая дама сочла своим долгом попытаться противостоять, насколько окажется возможным, дурному влиянию их домашней свободы и потакания баловству. Так что она как бы взяла Эми за ручку и принялась учить ее, как учили ее саму шестьдесят лет назад, – этот процесс внес в душу Эми беспросветное отчаяние, и она почувствовала себя как муха в сетях очень требовательного паука.
Каждое утро девочке приходилось мыть чашки, начищать старомодные серебряные ложки и большущий, тоже серебряный, заварочный чайник и до блеска протирать зеркала. А потом она должна была вытирать в комнате пыль, и какой же сложной оказалась эта работа! Ни пылинки не ускользало от глаз тетушки Марч, а вся мебель ее стояла