– Ты в порядке? Я как только узнала про теракт – сразу к тебе. Что у вас здесь?
– В порядке, – с трудом разлепив засохшие губы, ответил Женя. – Только голова трещит.
– Что врачи? Почему ты не в больнице?
– Сказали, легкая контузия и ушибы. Поеду позже с остальными. Им сейчас не до меня.
Словно в подтверждение его слов, мимо них прошли двое санитаров. О чем-то непринужденно беседуя, они подошли к погибшей девчушке и стали деловито разворачивать полиэтиленовый, жутко шуршащий, мешок. Когда мешок, наконец, развернули, они обернулись на инквизитора. Тот кивнул и санитары стали упаковывать труп, рассуждая о перспективах выдачи сверхурочных.
В толпе зевак и журналистов, за широкими спинами угрюмых полицейских, Женя поймал взгляд знакомых зеленых глаз. Оля смотрела на него с каким-то детским изумлением.
– Кого ты там все высматриваешь, – пробормотала Марина, стараясь проследить за его взглядом.
Затылок Жени пронзила очередная порция боли и он вдруг разозлился.
– Всё-то тебе нужно выяснить. Ты из Инквизиции? Или шибко умная?
Она поджала губы, на секунду став похожей на маленькую девочку. Жене стало не по себе.
– Марин, я…
Она развернулась и пошла прочь. Ей наперерез выскочил Руся, прижимая к уху компресс и стал что-то торопливо рассказывать. Женя нахмурился и аккуратно поднялся, но перед ним вновь возник следователь.
– Опять? – застонал Женя.
– Снова, – мягко поправил его следователь. – Нам нужны все детали.
Трудный получился денек. Часы показывали начало девятого. Мысли, тяжелые как валуны, текли вяло, нехотя. Женя сидел в кресле, прислушиваясь к дуновению ветерка из открытого окна. Дождь наконец-то закончился. Воздух был прозрачен и свеж, насколько это возможно в мегаполисе, снизу доносился знакомый рокот проезжающих по проспекту автомобилей, взбрыкивая, изредка, клаксонами. Судя по крикам, кажется, кого-то обдали брызгами из лужи.
Тишина. Марина еще не вернулась. По понятным причинам, Женя сегодня не работал, но домой попал совсем недавно: следователь пять раз узнавал его версию событий, находя ее очень захватывающей. После чего его отвезли в больницу. Ну, как в больницу – в приемное отделение. Народу пострадало немало, поэтому, как Женя и предполагал, врачам было не до него. Его отпустили домой, выдав кипу рецептов. Георгий мирно спал у него на коленях, всхрапывая, как боевой конь.
Скорчившись от боли, он взял пульт и включил телевизор. В верхней части экрана красовалась надпись: «Специальный выпуск». Перед камерой, на резном троне с позолотой, восседал сам патриарх Кирилл.
Женя с сомнением смотрел на главу церкви и, фактически, главу