Верховия. Возвращение. Татьяна Трушко

по слогам. – Ха-ха-ха. И еще три раза ха. Не-воз-мож-но.

      – Невозможно было вернуться с Вершины. Ты вечно всё высмеиваешь, какой гонщик крутой нашёлся.

      Я всё же пробила брешь в его критиканской тактике, и он прикусил язык. Последнее время мне это удавалось. Подними руки, дружище, и сдайся на милость победителю, признай, что я права. Молчание Эрвина я расценила, как свою победу.

      Хлопнула входная дверь, в кухню, ворвался запыхавшийся Добромир.

      – Ребята, у нас проблема. Идёмте в леваду. Какой-то наездник просит посадки.

      – Он не может сесть? Почему? – я вскочила, Эрвин поднялся следом.

      – Над поместьем защитный купол. Ни один дракон не сядет. Простые меры безопасности, – на ходу объяснял Добромир. – Дракон вроде знакомый. Пойдёмте скорее.

      – Тогда выключи систему, чего ты ждёшь? – Эрвин вдруг сильно занервничал.

      – Уже убрал, говорю же. Он с первого захода ожёгся, сейчас боится. Я не знаю, кто это. Но точно, не верхотур.

      Мы со всех ног бежали к леваде. Из-за деревьев не было видно кружащего на высоте дракона. Как только наша троица выскочила на открытый участок, и я увидела в небе крылатого змея, то завопила так, что у самой заложило уши.

      – Горыныч! Горыныч! Мы здесь! – я неслась вперёд, задрав голову вверх и размахивая руками. Что с драконом? Неужели поранился? Эрвин тоже кричал, призывая дракона садится. Теперь и Добромир понял, почему дракон показался знакомым.

      Горыныч начал плавно снижаться, причём делал это с невероятной для него грацией. Разряд, который он получил от защитной сети, заставил его двигаться медленно и осторожно. На спине дракона, согнувшись в три погибели, виднелся всадник. Горыныч неожиданно мягко ступил на траву и аккуратно сложил крылья. Бежать до дракона оставалось метров сто. Но уже сейчас я видела, как наездник сполз со спины дракона и скрючился на земле в позе эмбриона. Эрвин первый добежал до несчастного, я была второй. Нам впору самим грохнуться рядом с бедолагой. На нас смотрел Ларри, бледный, с синими дрожащими губами и спутанным комом волос на голове.

      – Ларри! Как ты… что … совсем плохо? – Эрвина затрясло при виде друга. – Можешь встать?

      – Эрвин, – всхлипнул Ларри. Он не мог сдержать чувств, когда друг помог ему подняться, – Соня! – из глаз белого китайца катились слёзы, – вы живы. Я долетел. Вы не представляете. Я смог. У меня получилось.

      Я не знала, кого обнимать в первую очередь: Горыныча или Ларри. Я металась от одного к другому, не в силах успокоиться. Ларри плакал, я плакала, Эрвин глубоко дышал, стараясь не присоединиться к нам, Добромир улыбался. Эмоции били через край.