В тяжелые годы эмиграции Вертинский стремился вернуться на родину, и, наконец, в 1943 году, после многочисленных попыток получить советскую визу, добивается разрешения вернуться в СССР…
Пятидесятичетырехлетний Вертинский ехал по улицам родного города вместе с женой и маленькой дочкой – Марианной. Шел ноябрь 1943 года – самый разгар Великой отечественной войны. Конечно, город выглядел не самым лучшим образом, но певец так истосковался по родине, что говорил жене:
– Знаешь, Лидочка, все двадцать пять лет мне снился один и тот же сон. Мне снилось, что я, наконец, возвращаюсь домой и укладываюсь спать на… старый мамин сундук, покрытый грубым деревенским ковром. Неизъяснимое блаженство охватывало меня! Наконец, я дома! Вот что всегда значила для меня родина. Лучше сундук дома, чем пуховая постель на чужбине.
Жена Александра – молодая актриса Вертинская (Циргвава) Лидия Владимировна – только вздыхала и улыбалась, прижимая к себе крохотную Марианну, которая родилась в Шанхае и потому шутила, что в трехмесячном возрасте она совершила свое первое заграничное путешествие, переехав в Москву. Лидия Владимировна также была актрисой и художницей, но в тот момент она просто не знала, что ждет ее в СССР. Она вышла замуж за Вертинского в возрасте 18 лет и стала женой знаменитого певца-шансонье Александра Вертинского, который был старше нее на 34 года. Лидия Владимировна привыкла во всем доверять мужу, поэтому, когда Вертинский получил разрешение вернуться на родину, она даже не стала его отговаривать.
Когда Вертинский возвращался в СССР, многие его знакомые-эмигранты пророчили ему скорую гибель. Однако все вышло наоборот. Вертинский не погиб, хотя творчески оказался в опале. За все время сталинского правления о нем ни строчки не написала ни одна советская газета, не было ни одной официальной афиши его концертов. Однако в то же время в Политбюро его творчество любили. Известен случай, произошедший в конце сороковых годов: Вертинского попросили записать 15 пластинок, которые затем были розданы членам Политбюро для домашнего прослушивания.
Впрочем, даже когда в 1948 году вышло известное постановление о музыке, ни один высокий чиновник не посмел хоть в чем-то упрекнуть Вертинского. Как гласит легенда, за артиста лично заступился Сталин, в узком кругу произнесший такие слова: «Дадим артисту Вертинскому спокойно дожить на Родине». Позднее эта благосклонность кое-кем была интерпретирована по-своему: к примеру, распространились слухи о том, что Вертинский – негласный агент разведки, что его золотой бюст стоит