Его житейская цепкость и приспособленность помогали Слону не только в делах учебных. Комнату, где они проживали с Радиком и Владиславом с первого курса, в конце концов, тоже он нашел. (Авиационный институт далеко не всех своих студиозусов обеспечивал общежитием.) Слон, как только поступил, пробежался по дипломникам и прочим старшим товарищам, не погнушался порасспрашивать – и, пожалуйста, отыскал великолепную мансарду на троих в Тушине. А потом уже сам пригласил к себе в соседи и компаньоны Радьку и Владика, выбрав их острым своим нюхом среди сотен других однокурсников. Видать, почувствовал, что они подходят для него, могут быть полезными.
Многие студиозусы в те годы подрабатывали. И как-то само собой получалось, что у Слона приработок оказывался если не самый весомый, то непременно наиболее приятный. Однажды он, к примеру, даже на мясокомбинат устроился – что было явлением совершенно непостижимым. Он не просто получал там зарплату, но и рубал во время работы – от пуза, как никогда в жизни раньше не ел. Лафа с мясом для него довольно быстро, правда, кончилась. Однако даже если Слон устраивался на Москве-товарной простым грузчиком, как-то само собой выходило, что носил он тяжести значительно более привлекательные, чем прочие. К примеру, все таскают мешки с цементом – а Вилен арбузы. У друзей арматура – у Вилена огурцы.
Впрочем, за оборотистость и умение жить Владька и Радик ни разу Слона в открытую не корили. Однако над качествами этими между собой посмеивались и даже осуждали. Ведь советский человек не должен ловчить, приспосабливаться, тем более хитрить. Не при капитализме живем! Бесхребетность не украшает комсомольца! А нужны ему в жизни – верность дружбе и слову, товарищество и взаимопомощь, открытость и честность! Впрочем, товарищем Вилен был хорошим, никогда друзей не забывал. К примеру, если выдавали, как премию за погрузку, пару арбузов – непременно приносил домой, делился с Радиком и Владиславом.
Что касается