Малашечка заглянула в отворенную дверь и видит – в углу на лавке Баба-яга спит, а на прилавке{Прила́вок – широкая скамья, приделанная к стене.} Ивашечка сидит, цветочками играет.
Схватила она брата на руки да и вон из избы!
А гуси-наемники чутки. Сторожевой гусь вытянул шею, гагакнул, взмахнул крыльями, взлетел выше дремучего леса, глянул вокруг и видит, что Малашечка с братом бежит. Закричал, загоготал серый гусь, поднял все стадо гусиное, а сам полетел к Бабе-яге докладывать. А Баба-яга – костяная нога так спит, что с нее пар валит, от храпа оконницы дрожат. Уж гусь ей в то ухо и в другое кричит – не слышит! Рассердился щипун, щипнул Ягу в самый нос. Вскочила Баба-яга, схватилась за нос, а серый гусь стал ей докладывать:
– Баба-яга – костяная нога! У нас дома неладно что-то сделалось – Ивашечку Малашечка домой несет!
Тут Баба-яга как расходилась!
– Ах, вы трутни, дармоеды, из чего я вас пою, кормлю! Вынь да положь, подайте мне брата с сестрой!
Полетели гуси вдогонку. Летят да друг с дружкою перекликаются. Заслышала Малашечка гусиный крик, подбежала к молочной реке, кисельным берегам, низенько ей поклонилась и говорит:
– Матушка-река! Скрой, схорони ты меня от диких гусей!
А река ей в ответ:
– Девочка-привередница, поешь наперед моего овсяного киселя с молоком.
Устала голодная Малашечка, в охотку поела мужицкого киселя, припала к реке и всласть напилась молока. Вот река и говорит ей:
– Так-то вас, привередниц, голодом учить надо! Ну, теперь садись под бережок, я закрою тебя.
Малашечка села, река прикрыла ее зеленым тростником; гуси налетели, покрутились над рекой, поискали брата с сестрой да с тем и домой полетели.
Рассердилась Яга пуще прежнего и прогнала их опять за детьми. Вот гуси летят вдогонку, летят да меж собой перекликаются, а Малашечка, заслыша их, прытче прежнего побежала. Вот подбежала к дикой яблоне и просит ее:
– Матушка, зеленая яблонька! Схорони, укрой меня от беды неминучей, от злых гусей!
А яблоня ей в ответ:
– А поешь моего самородного кислого яблочка, так, может статься, и спрячу тебя!
Нечего делать, принялась девочка-привередница дикое яблоко есть, и показался дичок голодной Малаше слаще наливного садового яблочка.
А кудрявая яблонька стоит да посмеивается:
– Вот так-то вас, причудниц, учить надо! Давеча не хотела и в рот взять, а теперь ешь над горсточкой!
Взяла яблонька, обняла ветвями брата с сестрой и посадила их в середочку, в самую густую листву.
Прилетели гуси, осмотрели яблоню – нет никого! Полетели еще туда, сюда да с тем к Бабе-яге и вернулись.
Как завидела она их порожнем, закричала, затопала, завопила на весь лес:
– Вот я вас, трутней! Вот я вас, дармоедов! Все перышки ощиплю, на ветер пущу, самих живьем проглочу!
Испугались гуси, полетели назад за Ивашечкой и Малашечкой. Летят да жалобно друг с дружкой, передний с задним, перекликаются:
– Ту-та, ту-та? Ту-та не-ту!
Стемнело в поле, ничего не видать,