Мария свернулась на покрывале, пахнущем пылью, и стала ждать Амира. Он ходил в хаосе комнатушек, коридорчиков, лесенок и закутков дома, между перегородок, похожих для Марии на уличные. Она-то до этого жила в месте, где все вычерчено по линейке, оклеено узорными обоями.
Пока за окнами поезда проносилась красная земля, звенели переполненные народом города, Мария с восторгом поглощала жизнь. Она радовалась короткому освобождению от утомительных обязанностей матери. Путь, захватывающий дух, с размаху врезался в стены Асансола, стало ясно – ничего из того, что они думали, не будет.
Внутри взвизгнул щенок. Прошлое утрачено, как какой-то предмет: книга или шарф. Её муж был уже с другой, с которой встречался и раньше. Дети ходили в школу под опекой бабушек. Перед отъездом на неё кричали, слова ударяли, как тупые ножи. Она не понимала своей вины перед искривлённой нервами толпой близких, когда каждая молекула в ней была безупречным кристаллом любви.
Нужно было скорее наладить новую жизнь, перевезти детей, найти школу. Всем им выучить язык. Дети схватывают быстро. Она сама готова делать всё что угодно, подняться, действовать, учиться. Вместо этого её окружило безмолвие, громадное ничто, в котором нечему налаживаться и нечему гибнуть.
Щенок в душе тревожно поскуливал. Но она знала, что нужно переждать, к утру пройдёт: комочек наполнится теплом, станет частью живого.
Под потолком чёрная ящерица открывала свой вырезанный в голове ротик с тонким языком, беззвучно говорила на хинди. Амир не приходил. Мария вслушивалась, как за стенами движется сотнеголовое, многорукое существо, оно рычит и фыркает, воет и поджигает, хочет сожрать самого себя.
Злые времена
Вот руины школы,
В ней прошло двенадцать лет.
Станция, её мы рисовали
На живописи охрой,
И асфальт седой, и пустота там,
Где было славное кафе.
Мина Кандасами, «Возвращение домой»
Невидимыми нитками сшиты кварталы города: улыбками соседей, дружбой уличных ребятишек. Дети, как обезьянки, лазят по крышам в дома друзей, женщины просят у соседок то нитки, то муку. Люди разной веры не сторонятся друг друга, хотя недобрые силы учат их быть врагами. Напоминают при случае о кровавом шраме границы, проведённой на живой коже Индии. Через эту границу во времена раскола проходили немые поезда, полные мертвецов. Сикхи и индуисты перебирались в независимую Индию и гибли, мусульмане стремились в Пакистан, и умирали на дорогах. Стравленные братья затопили землю кровью.
Старшие в роду Амира не уехали с родной земли. Боялись выйти в опасный путь, где за любым камнем таилась смерть. В злые времена пряталась то у соседей, то в джунглях. «Если они придут, подожги себя керосином, – учила свою дочь прабабка