Севастьян нашел Шухова и без всякого сожаления пристрелил его как бешеного пса. Но семью спасти не смог. Дочь погибла, а жена сказала, что не хочет с ним жить. Ни к кому она уходить не стала, просто подала на развод. Он все понял и перевелся из Москвы сюда, в Демьянск. Здесь и умер. А разве его нынешнее существование можно назвать жизнью? Только алкоголь еще и держит его на плаву.
– Извини, Севастьян Юрьевич, не знал, – озадаченно покачал головой Турыгин.
– А этого вам и не нужно знать…
– Да, дела… Так что там у тебя? Давай вместе посмотрим…
Турыгин помог ему разглядеть недостающие цифры и буквы, мало того, сам позвонил в ГИБДД и установил владельца машины.
Автобаза находилась в Москве, и завтра вечером водитель фургона должен был вернуться из рейса.
Глаза – форточка души, все не увидишь, но кое-что разглядеть можно. А если еще ветерком в эту форточку подуть, чтобы занавеска за окном в сторонку сдвинулась, то и глубже заглянуть можно. А Севастьян умел сквозить взглядом, расшторивать чужие души, хотя это и не со всеми получалось. Но стоящий перед ним человек в джинсовом костюме и кожаной ковбойской шляпе не производил впечатления «крепкого орешка». Он весь затрясся, едва Севастьян показал ему фотографию девушки.
– Ну, стоял я за Шировкой, и что? – И голос предательски дрожит.
– Девушку эту видел? – давил на него Глушков.
– Да нет, не видел…
– Она из твоей машины выбегала.
– Не было ничего такого! – отчаянно мотнул головой водитель.
Высокий он, широкоплечий, но не похож на ковбоя, имидж которого примеривал на себя. Слишком жидкий для этого. Глаза пугливо расширились, рот перекосило, губы намокли от слюны. На мокрую курицу он похож.
– А возле Шировки ты, Шемшук, зачем стоял? – спросил Севастьян.
– Ну, отдохнуть…
– До Москвы всего пятнадцать километров оставалось, до базы тридцать. Зачем отдыхать?
– Ну, поздно уже было…
– Девочку на ночь решил снять?
– Ну, скажете тоже!
– Снял девочку, а, оказывается, она не снимается, да?
– Не понимаю, о чем разговор! Не было никакой девочки! Не знаю ничего!
– А то, что эта девочка сейчас при смерти, ты знаешь? – нарочно сгустил краски Севастьян.
– При смерти! – побледнел водитель.
– Открой машину!
– Зачем? – Шемшук инстинктивно шагнул в сторону, чтобы перекрыть Севастьяну путь к кабине своей машины.
Он понимал, что ничего из этого у него не выйдет, но рефлексы толкнули на подозрительное движение. Значит, что-то нечисто там.
– Хорошо, сейчас понятых позову, обыск по всей форме составим, – Севастьян глянул на слесарей в технических комбинезонах, что, покуривая, наблюдали за ними.
– Она сама жилетку оставила! Я у нее не забирал! – выдохнул из себя водитель, вставая вдруг в боевую стойку и вскинув кулаки на уровень груди. Но, осознав нелепость своего поведения, покорно опустил их.
– Эта