– Во вкус входишь.
– Вошел. – Борис поднялся к холодильнику за закуской.
Алексей с удивлением следил за ним. Борис без смущения распорядился рюмками, закуской, и когда повернулся к столу, Алексея покоробило: алкаш, законченный алкаш. Вызывающая дерзость, бесцеремонность и нахальство: с одной стороны, утрата совести, с другой – форма самообороны.
– Ну, что ты на меня так смотришь? Али не узнаешь? – Борис так и напустил на глаза хмарь.
– Тебя что, тошнит? Иди в туалет, – с ядовитой усмешкой ответил Алексей.
– Тошнит, тошнит, уже вытошнило, – смутившись, проворчал Борис. – Я к тебе, брат, по делу пришёл.
– Понятно. Без дела ко мне родственники не приходят.
– Экий ты мужик – зубастый… И сам ты занятой, и жинка у тебя… такая – вот зазря к вам и не шастаем, – ответил Борис, хотя сказать-то ему хотелось другое и не так, да воздержался – и правильно сделал.
– Ладно, не на суде, – довольный эффектом своих слов, подбодрил Алексей. – Наливай, я с тобой тоже рюмашечку выпью.
– Это дельно, это дельно! – Борис так и взбодрился. – А то ведь когда один пьешь, навроде как аликом себя чувствуешь…
Уже минул год, как Сиротины продали в Курбатихе свой «холодный» дом и перебрались в город. Все складывалось так, как и предопределял Алексей. Правда, слишком уж дорого, по мнению Бориса и Веры, обошлась им городская хибарка, но они мгновенно успокоились, как только Алексей растолковал им, сколько стоит в городе хотя бы однокомнатная квартира, понятно, кооперативная. Да и то верно, приложить бы руки к этой развалюхе, глядишь, домишко и заиграл бы, но ни о каком ремонте и думать не приходилось, лишь бы на голову не текло.
Поначалу и Борис, и Вера вместе работали на заводе. Вера до сих пор так и сидела на испытании автосигналов и уходить никуда не собиралась, хотя от шума постоянно болела голова. А Борис уже через два месяца уволился – рабочим в продовольственный магазин, где и началась его новая «линька».
Петька с Федькой кое-как окончили среднюю школу, даже не представляя, зачем они её окончили. Второй месяц работали с матерью на заводе, но работали так – отрабатывали.
А Ванюшка жил в Перелетихе.
Для Веры и Бориса удивительным представилось лишь то, что сам-то переезд оказался нетрудным – куда как труднее было в Курбатихе без конца решать: ехать, не ехать?..
– Я ведь зачем к тебе, – наконец доверительно заговорил Борис. – Ты ведь в этом деле, в законах-то, волокёшь…
– Волоку, волоку, пять с половиной лет учился… Говори, пока голова-то варит.
– Мои-то, значит, большаки в армию уходят, в военкомат вызывали – жди повестки. А нас, может, в этом году или в том выселят. Вот ты мне и подскажи: будем мы иметь право требовать и на солдат комнату, чтобы получить, значит, трехкомнатную квартиру. Нас пять душ, а из армии придут – женихи. Это одно, а другое: как бы кроме квартиры за дом с государства ещё слупить бы деньгу – это очень даже положено. – И Борис испытующе прищурился.
«Вот оно что, – с горькой