Я не очень понял сказанное, но воодушевился. Что он сказал родителям по приезде, не знаю, но неделю они смотрели виновато, и даже купили карамели. Представьте аналогичную ситуацию с вашей дочерью, сравните, и вы меня поймёте.
Я представила, и открыла окно, потому что стало душно.
– Вот ещё из детства. На ту пору мне было четыре года. Тогда в пятидесятые с товарами было туго. Их не столько покупали, как «доставали». У матушки был талант модистки, но со швейной машинкой было беда, точнее беда была в её отсутствии. Кто-то её надоумил, и, прихватив меня, она отправилась на приём к большому торговому начальнику выпрашивать машинку. Таких умных была целая очередь, и мы уселись в коридоре ждать. От скуки я начал про себя читать попавшую в руки газету. Смысла я не очень понимал, да он меня и не интересовал, мне нравился сам процесс чтения.
В это время в коридоре появился самый главный начальник в районе, настолько главный, что все застыли на полусогнутых. Все, кроме меня. По малолетству я не сознавал начальственного авторитета, да и робостью в общении не страдал. Видимо это и привлекло внимание важной особы. Он остановился, посмотрел на меня и сказал,
– Надо же, как мальчик подражает взрослым, газету держит так, как будто читает.
Матушка растерялась, но какая-то женщина, очевидно знакомая, сказала, что я и в самом деле читаю. Важный человек сильно удивился, затем зашёл в кабинет. Вскоре он вышел оттуда и снова остановился около меня. Спросил, чей я, и пригласил мать следовать за ним, не забыв прихватить меня с собой. На большой чёрной машине мы подъехали к зданию райкома. Начальник взял меня за руку и завёл в свой кабинет, велев матери подождать в коридоре на диване.
Посадив меня за стол, он устроил мне экзамен. Первым делом я назвал своё имя, возраст и адрес. Выяснилось, что я великолепно читаю вслух и про себя. Писать я не умел, не на чем и нечем было учиться. На вопрос об умении считать, я ответил, что с десятки сдачу в магазине сосчитаю. Он оторопел, узнав, что я хожу в магазин за хлебом. Умножение и деление я не знал, но сложение и вычитание производил, причём в уме, за неумением писать. Он задумался, встал и открыл сейф. Достал оттуда бутылку и хлеб с колбасой. Налил себе немного водочки, а меня угостил этой великолепной копчёной колбасой, вкус которой мне помнится до сих пор. Напоследок он показал мне на свои часы и спросил время. Я ответил, но приблизительно, потому что часы определял, а в показаниях минутной стрелки не разбирался, в чём и признался. Он растолковал мне принцип, я ухватил его на лету, и тут же высчитал точное время. Затем он велел мне посидеть в коридоре, а матушку вызвал в кабинет. О чём они говорили, не знаю, но она оттуда вышла сама не своя с какой-то бумажкой. Суетливо схватила меня за руку и отвела домой. Затем без передышки побежала куда-то с этой бумажкой в руке, и вскорости нам домой доставили чудо – ножную швейную машинку Подольского завода. Это действительно чудо техники. За несколько десятилетий нещадной эксплуатации машинка ни