– Родители как будто с ума сошли, – вымолвила девушка.
Богдан стягивал с неё куртку и объяснял:
– Наверное, чувствуют, что сразу после института ты от них съедешь.
– Но это ведь уже через пару месяцев, как они справятся без меня?
– Перестань об этом беспокоиться, сейчас нужно думать только о дипломе! – приказал Богдан.
Недовольно топая, она ушла в комнату. Янита училась на экономиста, конечно же, без страсти, лишь выполняла то, что ей говорят, и всех это вполне устраивало. Родители были счастливы, что дали дочери образование, Янита – что её не трогали.
– Даже не начинай эту тему с картинами, – он последовал за ней. – Ты же сама знаешь, что тебе не стать полноценным художником. Зачем продолжать мучить себя?
– Необязательно быть художником, я только хочу быть ближе к искусству, – пробурчала она.
– Ты про кураторство? Но ведь тогда целыми днями придётся находиться на людях. Как ты себе это представляешь? Ты же слишком робкая для этой работы.
– Просто мне кажется, что я могла бы быть полезной. И если это на самом деле так, разве я не должна стараться?
Безусловно, как и многие другие, Яня желала быть полезной и часто высказывала эту мысль, убеждая тем самым и себя. Однако в глубине души она мечтала о более эгоистичных вещах: собственной выставке, где ключевая картина, которую она создаст через много-много лет, явит публике накопленные за жизнь эмоции и образы.
– Яня, – примирительно выдохнул Богдан и взял её руку в свою, – в тебе не дар, а повышенная чувствительность.
Прижал её голову к груди и коснулся волос. Янита затихла, расширилась и услышала неуловимый для него звук, отдалённо напоминающий скрип, так звучали её волосы под его пальцами.
– Может, ты и прав, – непроизвольно начала грызть ногти, – в любом случае сегодня я отправила в ту галерею в Москве, про которую я тебе рассказывала, свою картину.
Она замерла в ожидании приговора.
– Теперь ты уже и в Москву собралась?! – Богдан убрал руку. – Мы же дальние города даже не рассматривали. Ладно, обсудим это позже.
Перед сном девушке вспомнилось, как перед роковым падением с лестницы она вглядывалась в скульптуру, и тогда вдруг поднялась мелкая вибрация. Копия Давида сложила губы в трубочку, Яня придвинулась ближе и почувствовала шевеление воздуха. Бетонные волосы ожили, заколыхались, девушка увидела в глазах скульптуры отражение собственного страха. По спине пробежали мурашки. Скульптура сделала шаг, а Яня от ужаса попятилась назад. Только в полёте девушка разглядела, насколько открывшийся мир был многогранен и красив, преисполнен той таинственности, которой была лишена обычная жизнь. В его истинности она не сомневалась.
Чёрное небо
Узловатыми крепкими пальцами бездвижной руки Янита держала кору дуба, другая рука вцепилась в банку с водой. Никогда