Успокоившись, Марина пригладила взъерошенные волосы и, опираясь о тёплую, прогретую солнцем стенку домика, вышла к берегу.
Под ярким зелёно-красным зонтом в плетёном кресле сидела мама. Она внимательно рассматривала ракушки, собранные в подол белого платья. В пёстрой куче преобладали гладкие сердцевидки и ребристые скафарки1, а внизу мелкой россыпью перемешались биттиум2 и гибула3. Татьяна поворачивала ракушки в бликах солнца, оценивала красоту и толщину. Домикам моллюсков предстояло перевоплощение в куриных богов. Продырявленные самой природой попадались намного реже, чем это было необходимо для их маленького бизнеса. Приходилось лукавить, собирать целые и уже самим сверлить отверстия, а потом втюхивать их доверчивым отдыхающим под видом всамделишных талисманов.
Татьяна грациозно опускала в плетёную корзину подходящие образцы и небрежно скидывала забракованные прямо на песок. Марина невольно залюбовалась ей. В это лето она совершенно точно поняла: мама самая красивая женщина, и возможно песчаная фея, оставившая сказочное царство ради любви к папе. Не зря его называли Счастливчиком. В жёны ему досталась самая настоящая принцесса. Высокая, тонкокостная, какая-то нездешняя. В глазах – мечты, в движениях – плавность и врождённая грация.
Рядом с ней в детском бассейне плескалась сестрёнка Инна. Будучи младше Марины всего на год, она почти догнала её по росту, но вот любовью к морю не воспылала, предпочитала купаться в безопасном неглубоком лягушатнике. Непривычно белокожая и светловолосая, Инна боялась яркого солнца, не любила гомон толпы и охотно сидела бы дома, но пока не доросла до возможности остаться без присмотра.
Увидев раскрасневшуюся Марину с безумным взглядом, Татьяна изумлённо приподняла бровь.
– Набегалась по солнцу? Иди в тень, а то солнце в макушку поцелует. Где твоя панама?
Марина тут же ухватилась за предложенную версию. Страх быть отлучённой от моря пересилил жуткие воспоминания о том, как она тонула.
– Потеряла у берега.
Татьяна слегка покачала головой.
– Уже третья за этот месяц.
Марина опустилась на песок у ног мамы, положила голову ей на колени.
– Не хочу панаму. Хочу шляпу, как у папы.
Татьяна перевела взгляд на невысокого коренастого мужчину у кромки моря. Счастливчик – он же папа Марины, получивший своё прозвище за редкую удачливость, выглядел противоположностью своей жены. Светлокожий, с плотной россыпью веснушек на плечах и лице. А вот глаза наоборот ему достались морские – бледно голубые.
Порой Счастливчик и сам забывал имя, данное ему при рождении. Александром его называл только налоговый инспектор и сосед, завидовавший ему по любому поводу. Ковбойская шляпа, плетёная из конопляного волокна, с загнутыми кверху краями болталась за спиной, и по назначению не