В 1509 году Андреа Гритти был избран прокуратором Базилики Сан-Марко. Это назначение являлось привилегией, которой обладало ограниченное число венецианской знати, и показателем успешной политической карьеры. Но, добравшись в 1523 году до олимпа власти, как и большинство его предшественников, Андреа Гритти стал заложником коварной политической системы республики. Вместо активной политической деятельности, направленной на укрепление величия и могущества Венеции, он был вынужден отчаянно бороться одновременно за свою жизнь, власть и свободу. Впрочем, последнюю он потерял безвозвратно уже несколько лет назад, когда особым декретом ему было запрещено покидать город.
– Присаживайтесь! – произнес дож, небрежно взмахнув рукой в сторону соседнего кресла. – Надеюсь, вы меня узнали.
– Да, конечно! Вы – великий…
– Здесь не принято называть имен. И говорите, пожалуйста, тише. Тише…
Обо всем, что делал Гритти, тайные шпионы тут же докладывали Малому Совету, в котором было очень много его недругов. Около трех лет назад, во время большого ремонта, в личных апартаментах дожа за одной из стен был обнаружен тайный коридор, который вел к месту прослушивания непосредственно за его кроватью в спальне. Это помещение было незамедлительно замуровано, но Гритти прекрасно понимал, что подобных шпионских лазов во дворце было еще много.
– Признаюсь честно, – медленно произнес Гритти, – я долго выбирал, к кому обратиться за поддержкой. В столь трудный для меня час мне практически не на кого опереться. Враги и шпионы окружили меня.
– Но чем я, ничтожный ремесленник, могу помочь такой могущественной фигуре?
– Я давно наблюдаю за вами. Во всей республике не найдется мастера, равного вам по таланту. К тому же лучшая гарантия от предательства – это страх казни. Верно? Ведь дьявольское зеркало, которое вы изготовили для несчастной дочери некоего герцога, – это настоящее окно в преисподнюю!
Произнося последние слова, дож поднял правую руку вверх, указывая перстом в потолок, и наклонился в своем кресле в сторону Фалди, прожигая его пронзительным взглядом. Маэстро словно уменьшился вдвое. Его пробил озноб, на лбу выступила испарина. Он онемел и почти физически почувствовал холод кандалов на своих запястьях…
Удовлетворенный произведенным эффектом, Гритти спокойно продолжил:
– Кстати, оно теперь у меня. Ведь это к лучшему, если такая вещь будет храниться у вашего друга, нежели у врага. Верно? Ведь мы друзья?
– Я всю жизнь по мере сил служу процветанию нашей республики, – пролепетал Фалди. – И служить вам – высшая награда, о которой только может мечтать простой гражданин.
– Вполне благоразумное решение. Позвольте теперь объяснить, какая именно услуга мне от вас требуется. Как я говорил ранее, у меня много недругов. И бороться с ними в открытую я не имею возможности. Моя власть сейчас сильно ограничена. Но мне все равно,