– Но Аль-Андалус тоже погиб, – повторил Ибн Эзра. – А христиане были и в Магрибе, и в Эфиопии, и в Армении – и они выжили. В этих местах, в горах, всё ещё доживают небольшие поселения христиан, – он покачал головой. – Не думаю, что мы разберёмся, что же произошло. Аллах судья.
– Именно это я и говорю.
– Значит, Аль-Андалус теперь снова заселён людьми, – сказал Бистами.
– Да.
– А суфии там есть?
– Конечно. Суфии есть везде. Я слышал, что в Аль-Андалусе они были первыми. Они продвигаются на север, в ещё безлюдные земли, с именем Аллаха, осваивая их и изгоняя прошлое. Они демонстрируют, что путь безопасен. В своё время Аль-Андалус был огромным садом. Хорошая там земля и стоит пустая.
Бистами посмотрел на дно глиняной чашки, чувствуя искры, зажжённые в нём этими двумя словами. Хорошо и пусто, пусто и хорошо. Именно так он чувствовал себя в Мекке.
Бистами казалось, что он брошен на произвол судьбы: бродячий суфийский дервиш, лишённый дома, пребывающий в вечном поиске. Его тарикат. Он старался содержать себя в чистоте, насколько позволяла пыль и пески Магриба, памятуя слова Мухаммеда о святости (человек достигает её, умыв руки и лицо и не принимая в пищу чеснока). Он много постился, замечая, что легчает в воздухе, а его зрение меняется с каждым днём, от хрустальной ясности на рассвете до мутно-жёлтой дымки в полдень, к полупрозрачности заката, когда сияние золота и бронзы окружало ореолами деревья, скалы и горизонт. Города Магриба, маленькие и аккуратные, часто располагаясь на склонах холмов, были засажены пальмами и экзотическими деревьями, которые превращали каждый город и каждую крышу в сад. Дома, квадратные побелённые блоки в гнёздах пальм, с верандами на крышах и внутренними садиками, прохладные и зелёные, омывались фонтанами. Города строились там, где из горных склонов сочилась вода, и самые большие источники оказались в самом большом городе: Фес – конечный пункт их каравана.
В Фесе Бистами остановился в суфийской ложе, а затем они с Ибн Эзрой отправились на верблюде на север, в Сеуту, и заплатили за переправу на корабле в Малагу. Корабли здесь были округлее, чем в Персидском море, с ярко выраженными высокими килями, небольшими парусами и штурвалами прямо под ними. Переход через узкий пролив на западной оконечности Средиземного моря проходил сурово. Они не теряли Аль-Андалус из виду с того момента, как покинули Сеуту, однако сильные течения, врывающиеся в Средиземное море, в сочетании со штормовыми порывами западного ветра, постоянно подбрасывали их судно на волнах.
Берег Аль-Андалуса оказался скалистым, и над одной из впадин возвышалась огромная скалистая гора. За ней берег гнулся к северу, и, подставив маленькие паруса морскому бризу, они поплыли к Малаге. Далеко в глубине острова виднелась белая горная гряда. Бистами, находясь под впечатлением от перехода через море, вспомнил горные виды Загроса в Исфахане, и внезапно его сердце