– Все это было у меня в избытке в моем дворце, – немного резковато осадила восторг Амины Элика. Воспоминания о прошедшей ночи сейчас усилили каждое ощущение, каждую эмоцию, и принцесса вновь ощутила себя раскрытой, побежденной неизвестным ей до этого дня оружием. Вновь боль внизу живота стала осязаемой, ощутимой, как и боль в душе, на коже, казалось, пылали огнем его недавние прикосновения. Девушка остро ощутила себя оскверненной, испачканной этими следами, отметинами собственника.
– Амина, собери все что нужно для купальни. Этого права меня, надеюсь, еще не лишили?
– Нет, госпожа. Амине стоит позвать еще служанок или же…
– Не стоит. Я хочу просто вымыться, массажей с растираниями не нужно.
Верная кассиопейка обрадовано закивала головой и принялась резво собирать принадлежности для омовения. Элика, приняв из ее рук легкое одеяние из хлопка ? платье подождет ее чистого тела! ? нетвердой походкой подошла к зеркалу, стараясь не морщиться от глухой боли между ног, вспыхивающей при каждом движении. Ей не хотелось просить Амину об обезболивающих снадобьях. Пусть даже служанке известно, что произошло ночью, а наверняка так и есть, признаваться в своей боли и свершившемся насилии было в сто раз больнее. Жгучее чувство стыда окрасило щеки в густой румянец.
Элика удивленно провела рукой по лицу, ощутив жар смущения. Это чувство было для нее совершенно новым. Сколько раз она видела обращенные на нее взгляды мужчин, в глазах которых читалось такое же неприкрытое вожделение! В купальнях родной Атланты мужчины прислуживали аристократкам в банях, массируя сильные тела воительниц, и, будь на то желание благородной атланки, услаждали разными способами на горячих камнях терм. Это была одна из любимых забав ненасытной принцессы Ксении. Наблюдая за тем, как кричит от удовольствия ее сестра, Элика испытывала разве что легкое любопытство и неудержимое веселье. Почти каждый день ее ждали упражнения с мечом, арбалетом и копьем, наставления Латимы Беспощадной и рассказы о далеких предках от Тании Мудрой, на фоне которых плотские желания Ксении и умоляющие взгляды мужчин казались жалкими и недостойными внимания. Но от того, что всегда, стоило Элике узреть, как старшая сестра предается любви, как закатываются ее небесно-голубые глаза от неподконтрольных чувств, как изгибается стройное гибкое тело от уносящего в чертоги Антала вожделения, материи неизвестной и неподконтрольной разуму, она ясно понимала, что кричит Ксения совсем не от боли и стыда, сейчас стало вдвойне тяжелее. Душа словно рвалась на части. Не вожделение и не полет пришлось познать юной принцессе от первого своего женского пробуждения, а лишь боль, ломку личности, всепоглощающий стыд и отрешенность. Да и могло бы быть иначе?.. Стоило ли ожидать от насилия такого наслаждения?.. Рабыне не дано испытать полета, свойственного свободной женщине!
И тут Элика прикусила язык. Каждое новое умозаключение приносило все более усиливающуюся моральную травму. Она вспомнила Лэндала. Сколько было у него