– Да, сэр, – согласился парнишка, не поднимая глаз.
– Доктор, а вам точно не повредит…
– Спокойно, Антонио. – Я был практически уверен, что он собирался спросить про выпитый алкоголь, и потому поспешил прервать фразу. – Не стоит переживать. Лучше ожидайте меня с интересными новостями.
Вскрытие неизвестности
Мне предстояло провести первое вскрытие на должности врача в новом для меня городе. Когда я приехал сюда, меня сразу поставили перед фактом, что это будет входить в должностные обязанности. Не знаю почему, но тогда я не решился спросить, по какой причине именно я должен заниматься подобными вещами, а не патологоанатом. С тех пор вопрос так и остался без ответа. Правда, я заметил, что патологоанатома попросту нет в штате больницы и каждый из врачей по очереди берет на себя обязанности по вскрытию умерших.
В действительности вскрытие являлось для меня одной из самых ужасных процедур. Звучит странно, не спорю. Врач, которого трясет при одной мысли о трупах, представляет собой довольно жалкое зрелище и вряд ли вызовет доверие.
На мой взгляд, копошиться внутри мертвого человека – все равно что пытаться увидеть его грязные тайны, которые он так усердно скрывал на протяжении жизни от окружающих. Ухватить одну из них между селезенкой и желудком и рвануть вверх. Она будет извиваться, пытаться вернуться обратно, а ты крепко держишь ее, сжимая руками в резиновых перчатках, и смотришь, как она медленно угасает на свету раскаленных ламп. Безумная мысль.
И вот я стоял и смотрел на того, кто всего лишь день назад жил, дышал, мыслил, а теперь его просто нет. Здесь осталась только внешняя оболочка, которую через несколько мгновений должен разрезать острый хирургический скальпель для того, чтобы попытаться узнать то, что было известно мертвецу, но о чем он никогда не сможет поведать сам.
Двое полицейских ожидали результаты вскрытия наверху, попивая больничный чай и заигрывая с медсестрой. Самое интересное, что она была нисколько не против подобного флирта, несмотря на обручальное кольцо на безымянном пальце. Когда я увидел ее впервые, она показалась мне слишком строгой для своих двадцати двух лет. Однако теперь я взглянул на нее с совершенно другой стороны. Сняв привычную маску, она оказалась девушкой, которой очень важно было внимание окружающих. Трудно описать словами – гораздо лучше видеть собственными глазами. Ее смех, улыбка. Она радостно утопала во внимании к своей персоне. Да черт бы с ними со всеми! Пусть делают что хотят. У меня сейчас совсем другая цель.
Вокруг были только холод и тишина. Над головой, изредка подрагивая, жужжали больничные лампы. Покойный лежал передо мной укрытый до пояса белой простыней, успевшей сменить множество хозяев. Его лицо, как и лица всех мертвецов, чьим вскрытием мне приходилось заниматься, казалось добрым и счастливым. Могло даже показаться, будто он спит, а я пришел, чтобы нарушить его покой, – но он уже никогда не проснется.
Когда-то