Сущность человечности развивается только при наличии покоя.
Без него любовь теряет всю силу своей истинности и благотворного влияния.
Беспокойство по сути является порождением чувственных страданий или чувственных желаний; оно – дитя жестокой нужды или ещё более жестокого эгоизма. Но во всех случаях беспокойство само порождает бесчувственность, неверие и все последствия, которые по своей природе вытекают из бесчувственности и неверия.
Вот насколько важна забота о покое ребёнка и охраняющей его материнской силе и материнской преданности, забота о предотвращении всякого чувственного раздражения, могущего вызвать у ребёнка в этот период беспокойство.
Подобные раздражения проистекают как от недостатка любовной заботы об удовлетворении действительных физических потребностей младенца, так и от избытка ненужных физических благ, возбуждающих животный эгоизм. Зародыш вредного беспокойства и всех его последствий в высокой степени развивается и оживляется в грудном младенце тогда, когда мать часто, не соблюдая никаких правил, покидает плачущего младенца, хотя тот испытывает какую-либо потребность, которую она должна удовлетворить. Ему неудобно, он так часто и подолгу вынужден бывает ждать, что испытываемая им потребность обращается в страдания, нужду и боль. Запоздалое удовлетворение потребностей младенца уже более неспособно природосообразным путём, как это бы следовало, вызвать к жизни священные ростки любви и доверия к матери. Вместо создаваемого удовлетворением покоя, при котором только и развиваются природосообразно ростки любви и доверия, у ребёнка появляется вредное беспокойство – первый зародыш животного одичания.
Вызванное у грудного младенца в первые же дни его жизни беспокойство неизбежно рождает первые ростки возмутившегося чувства его физической силы и склонности к животному насилию, а вместе с этим и весь ад безнравственного, безбожного суетного духа, которому чужда внутренняя, божественная сущность самой человечности и который отрицает её.
Ребёнок, до глубины возмущённый своими страданиями, вызванными тем, что мать не удовлетворила его потребности, теперь набрасывается на материнскую грудь, как голодный и томящийся жаждой зверь. А между тем, если бы он испытывал лишь лёгкую потребность, он приник бы к ней по-человечески радостно. Какова бы ни была причина, но когда ребёнок не знает нежной руки матери и её улыбчивых глаз, то и в его глазах и на его губах не появляются ни улыбка, ни то очарование, которые столь естественны для него, когда он спокоен. Это первое свидетельство пробуждающейся к жизни человечности отсутствует в лишённом покоя ребёнке. В нём, напротив, проявляются все признаки беспокойства и недоверия, которые, можно сказать, приостанавливают развитие