как-никак прошло уже десять лет
«странно я еще видел мазанки крытые камышом…»
странно я еще видел мазанки крытые камышом
с докторским саквояжем входил в неслыханную нищету
я жил над лиманом в городке небольшом
его спасали акации и каштаны в цвету
его губили виноградники винных сортов
тарас, растрепа, для верности на табаке
мужчины там превращались в подъяремных скотов
а рабовладелицы-жены держали их в крепкой руке
жили по справке не было паспортов
раки водились в лимане а судаки в реке
в крепкой руке, в черном теле, а тело было черно
от отсутствия гигиены и от того же вина
мужей приводили в порядок когда давили вино
семья пахала на виноградниках дотемна
муж как-то держался но знал умрет все равно
жена это тоже знала но не была огорчена
потому что не было лучшей участи чем участь вдовы
хоть в августовскую жару несносен черный платок
облака словно мысли плыли поверх головы
раз в год сын писал из армии пару строк
в разрушенной церкви на фреске сидел даниил пророк
и вокруг пророка молча ходили львы
«Распродадут за копейки. Выбросят на помойку…»
Распродадут за копейки. Выбросят на помойку.
Затеют ремонт. Если хватит денег, то – стройку.
Впрочем деньги кончатся до того, как поставят крышу.
Хорошо, что не увижу. Еще лучше, что не услышу.
Вещи срастаются с нами, становятся оболочкой,
почтим их память пустой стихотворной строчкой.
Наше жилище превращается в пепелище.
Крышка цела, да прохудилось днище.
Вещи прочнее нас. Им незнакома усталость.
Их не возьмешь ни в могилу, ни, тем более, в старость.
Щелчок, – и все превратится в имущество и наследство.
Спасибо болезням и старости за ваше счастливое детство.
«Высокие горы, текучие воды…»
Высокие горы, текучие воды,
лиловые буйволы тащат подводы,
в подводах философы – гиблый товар.
Один – слабосилен, второй – слишком стар,
а третий не лучше подгнившей колоды,
и всем им пора отвечать за базар.
Цветы рядом с птицами. Рой насекомых
весенним задиристым ветром влекомых,
беззвучен, как весь этот странный пейзаж,
за каждой подводою следует страж,
он машет дубинкой, встречая знакомых.
И в небе пустом закипает мираж.
Драконы блестят золотой чешуёю,
сравнимы с ужом и обычной змеёю,
но крылья и лапы с густой бахромой,
все так извиты, что не сыщешь прямой,
а там, далеко, за великой стеною
туманы ложатся густой пеленой.
Детали одежд прорисованы мелко.
Вот подлинный свиток, а может – подделка.
Китайский пейзаж, что китайский секрет.
Работой и кровью невинной согрет,
невинная