А сам – будь осторожен! – к этому призывает тебя весь человеческий опыт, который почему-то в этом пункте удивительно совпадает с мещанской моралью.
Убивай страсть, расти душу.
А так, тащиться брюхом по асфальту и отхлебывать из каждой лужи – разве это приятно? Единственное спасение – внезапный прилив энергии, называемый вторым дыханием, которое открывается вдруг, в тот самый момент, когда кажется, что силы совсем оставляют тебя.
В розовом воздухе барахтаются какие-то людишки, кто головой вверх, кто головой вниз, некоторые хватаются руками за верхушки деревьев и успевают на лету сорвать листик. «Забавно», – думаешь ты и начинаешь с еще большим удовольствием шаркать ногами.
Так прошаркивается месяц-другой, так проползают длинные дни, похожие на нескончаемый рулон ткани с однообразным рисунком. Мне всегда нравился бархат, потому что в нем есть какая-то глубина. Только когда он вытирается, а это всегда случается на самых прозаических местах, видишь: вышла ошибка. Еще мне очень нравились легкие, полупрозрачные ткани нежных тонов, но не тогда, когда сквозь них видно тело, а когда смотришь на просвет.
Гуляешь между толстых стволов деревьев, ощупываешь кору руками и чувствуешь, как растет душа и умирает страсть. Тихо, незаметно, как будто теплый летний воздух наполняет легкие, и ты, как огромный воздушный шар, висишь среди этих грубых древесных кож.
– Послушай, Джек, – говорит она, – я приехала к тебе издалека, а ты и не смотришь на меня. Вот она, твоя любовь!
– Я так любил тебя, милая, но все прошло, и я спокоен, как буйвол.
– Что ж, мой мальчик, дело твое. Кто убил в себе страсть – убил быка и родил буйвола. Будь счастлив, Джек!
Мягкий клетчатый человек, завернутый во что-то мягкое по самые уши, лежит на диване и прихлюпывает носом.
За окном дождь, и снова началась эпидемия гриппа. Сухая и тонкая как жердь старуха скрипуче сморкается в белую проглаженную марлю и то и дело мажет нос кремом. Еще несколько дней назад в голове копошились какие-то мысли, но сегодня неведомая сила, именуемая эпидемией гриппа, перетащила меня в совершенно иное измерение.
Здесь проживают лишь вечно влажные носовые платки, градусники, таблетки, шарфы, обветренные губы, красные с лихорадкой носы, вечно немытые волосы, растянутая одежда пижамно-халатного типа и нескончаемые чашки чая с обильным содержанием сахара и лимона. Вот привалился к стене синеглазый толстяк с красными щеками. Сразу видно, что он очень вспотел. Наверно, у него высокая температура.
– Когда я не в форме, я не хочу, чтобы меня видели, – говорит она и стремительно переводит разговор на другую тему.
– Ну, дорогая, ты же не майор пехоты, не милиционер, чтобы все время быть в форме. Ты – человек штатский и смотри на вещи соответственно.
– Как скажешь, дорогой. Встретимся через две недели.
И вот твой пароход отправляется в плаванье,