А затем соседний ковш, под нами, отломился и с грохотом, проскрежетав по внутренней поверхности дисков, улетел к земле. Свалившись с сорокаметровой высоты, он врезался в черную поверхность. Полыхнуло пламя, огонь поднялся на несколько метров, охватывая все вокруг. Я почувствовал идущий снизу жар.
Кажется, под нами притаилась большая микроволновка, и ковш разбудил ее. Уголь вспыхнул от высокой температуры, и теперь внизу бушевало пламя, пожирая запасенное природой топливо. Теперь огонь ни за что не погаснет, во всяком случае, сам по себе, будет только разгораться и очень скоро охватит все вокруг.
– Держитесь! – заорал я, пытаясь перекричать рев двигателя и пламени внизу. – Ротор сделает полный круг, мы перепрыгнем на стрелу и уберемся отсюда к чертовой бабушке!
Лучше сделать крюк в пару десятков километров, обходя Выработку, чем поджариться в этом костре! Пламя гудело, пожирая уголь тоннами и все разгораясь. Ротор проворачивался с ужасающим скрипом и скрежетом. Вот наш ковш опустился еще, он находился уже в самой нижней точке вращения. Теперь я висел горизонтально, упираясь ногами в стальную дугу, огонь гудел под самой спиной.
И тут колесо остановилось. Экскаватор снова вздрогнул – двигатель вырубился и затих. Осталось только гудение раздуваемого ветром пожара.
– Специально, да?! – не выдержал я. Не знаю, к кому я обращался, то ли к бездушной машине, которая вдруг словно бы обрела самостоятельность и захотела разделаться с нами, то ли к небесам, которые отмерили наш срок, мол, хватит, добегались.
Но я не собирался помирать. Ситуация трудная, бряка вам в печенку, но не безнадежная. И похуже бывало!
Пригоршня по веревке начал сползать к нам.
– Ща я тебя подхвачу, Химик!
Запрокинув голову, я заметил позеленевшего Федора. Молодому повезло чуть больше: он еще в самом начале обнял соседнюю дугу и сейчас висел, лежа на ней грудью. Шнобеля не было видно.
– Рома, ты где? – крикнул я.
– Здесь! – прохрипели сбоку.
– Без паники, сейчас залезем потихо…
Договорить я не успел. Ротор вздрогнул, вся его конструкция осела, ломая крепления: проржавевшая ось не выдержала нагрузки. Мы висели над растущей полосой огня, и единственная наша опора неумолимо, с жутким скрежетом, опускалась в становящийся нестерпимым жар.
От толчка оборвалась веревка, на которой висел Пригоршня, – крепившийся к соседнему ковшу конец. Никита, подобно Тарзану, с воплем пролетел под нами в сторону обрыва, потом обратно и завис под нашим ковшом, держась за веревку и матерясь.
А я с ужасом почувствовал, что подошвы соскальзывают. Запястья чуть не вывернулись от напряжения, но я удержался и теперь болтался, обхватив дугу влажными от пота ладонями.
Рюкзак давил на плечи, тянул вниз. Долго я так не смогу!
Рядом болтался Шнобель, лицо покраснело