– Не кричите, вы не на базаре, – приемщик настороженно вслушивается.
Сдатчик замолчал. Стало тихо. Где-то тоненько прозвенело, словно крохотный колокольчик. Шуршание. Потом заговорил приемщик:
– Паспорт есть?
– Какой паспорт? Зачем паспорт?
Посетитель вновь перешел на шепот.
– Цыгане мне без всякого паспорта двести тысяч давали! А цыгана не обманешь! Он сам кого хочет…
Приемщик положил пирамидку на крохотный столик. Вид у него был строго официальный.
– Вот что, гражданин, вы не в цыганском таборе! Такой металл я принять не имею права. Тем более без паспорта. Закон не позволяет.
Сдатчик протянул морщинистую, в цыпках, руку, вздохнул.
– «Не имею права», «закон не позволяет», – передразнил он и сунул золото в карман. – Так говорят, когда не хотят что-то делать. А когда хотят – то делают: сразу и права появляются, и законы добрей становятся!
Проявляя удивительную в данной ситуации сдержанность, приемщик промолчал. И только когда странный посетитель вышел, ядовито заметил:
– Разбежался я клевать на ваши подставы! Такому лоху «три девятки» дали… Если бы три коронки, то взял бы и без паспорта… Грубо работаете, господа, на дураков!
Хотя никаких господ в обозримом пространстве не было.
Линия контршпионажа
Самолет в камуфляжной окраске выполняет вертикальный взлет: чуть покачивая крыльями, отрывается от бетонной полосы, набирает высоту… Небольшой крен на левое крыло, сопла двигателей вздрагивают, наполняются белым светом. Стремительный рывок. На долю секунды самолет пропадает с экрана… И появляется снова. Слышен треск и гул, сквозь них пробивается неразборчивая речь в переговорном устройстве.
– Нормально, «Грач»… Набирай пять тысяч и в разворот…
Синее небо, серо-коричневые разводы на треугольных крыльях, голова летчика за прозрачным «фонарем» кабины. Изображение дрожит. Самолет отдаляется, выполняет «бочку» – сверкнуло на солнце серебристое, как у рыбы, брюхо.
– Что у тебя, «Грач»?
– …стабилизация! Пробую…
Треск, помехи. Самолет резко клюет носом и снова пропадает с экрана. Небо, дымка облаков. Спустя несколько секунд видно, как от пикирующей машины отлетает «фонарь», короткая вспышка света. Голос в переговорном устройстве:
– …твою мать! «Грач» катапультировался!.. Падает!.. Что?.. Повторяю… Квадрат семь-ноль-два! Срочно…
Самолет все глубже заваливает нос, ввинчивается в штопор. Видно, что сопла одного из двигателей погасли. Осевое вращение ускоряется, что-то отрывается от обшивки самолета, летит в сторону… Самолет исчезает в облаках. Небо. Дымка. Дымка. Белый туман… Конец записи.
Проекционный экран за спиной генерала Ефимова погас. Сам он сидел, склонившись над бумагами, делал какие-то пометки. Поднял голову, посмотрел на собравшихся, на пустой экран, отложил в сторону старомодную авторучку.
– Итак,