Девушка-секретарша поощрительно улыбнулась ему.
(«Все, что угодно, делай: флиртуй, ухаживай, неси пургу девчонке, наезжай на генерала – или уговаривай его… Только о маме, о маме не думай!»)
Когда файф-о-клок был сервирован и красотка в мундире вышла, генерал, глядя в сторону, пробасил:
– Знаю о вашем горе. Сочувствую вам. Приношу глубокие соболезнования. И, со своей стороны, заверяю, что вверенный мне личный состав сделает все возможное – и невозможное! – чтобы найти и задержать преступников.
– А что конкретно для этого делается? – немедленно спросил Дима и вытащил из внутреннего кармана пиджака микродиктофон «Сони М-425».
– Секунду. – Генерал сделал жест типа «повремени, мол, писать-то». Ткнул пальцем в селектор. Коротко бросил Полуянову: – Это – не для записи.
По громкой связи тут же браво отрапортовал голос:
– Слушаю, товарищ генерал!
– Савельев! Что у тебя по убийству на Шокальского?!
Секундное замешательство, а потом бодрый выдох:
– Работаем, товарищ генерал!
– Что значит «работаем»?! – не смог сдержать наигранного гнева генерал Ухваткин. – Давно пора закрыть дело! У меня тут, между прочим, сидит журналист! И не откуда-нибудь, а из «Молодежных вестей»! И он, этот журналист, – сын той самой пострадавшей! Сын погибшей! Ты знал об этом, Савельев?!
Пауза в селекторе, вздох:
– Никак нет, товарищ генерал.
– А почему не знал?!
Нет ответа.
– В общем, так. Ты, Савельев, учти: дело у меня – под личным контролем. – Генерал вытащил из настольного прибора золоченую ручку, демонстративно черканул чего-то в перекидном календаре. – И у нашей прессы – тоже.
Ухваткин покосился на Диму.
– Неделю тебе, Савельев, даю, – продолжил он в селектор. – Найдешь супостатов – честь тебе и хвала. Не найдешь – на горный курорт поедешь, вне очереди! Понял?!
– Так точно, товарищ генерал. – Вздох.
– Ты там не вздыхай. Работать надо, а не вздыхать! В общем, так: через десять минут зайдешь ко мне. Сначала опросишь товарища журналиста. Как свидетеля по данному делу опросишь. А потом доложишь ему, как идет работа над делом. Естественно, в рамках допустимого доложишь. Не раскрывая всех секретов оперативно-разыскной деятельности. А вот мне, – внушительно повысил голос генерал, – ты будешь докладывать дело в полном объеме. И – ежедневно! Понял, Савельев?!
– Так точно.
– Все! Работай! – Ухваткин сердито отключил селектор.
Когда бы речь шла не о маме, Дима, пожалуй, ухмыльнулся бы: настолько наигранной выглядела сцена. Слушая спектакль, в ходе которого генерал, что называется, перевел стрелки на неведомого Савельева, Дима впервые подумал, что его вера во влияние прессы на ментуру была, пожалуй, преувеличенной. «Замотают менты дело, – с тоской подумалось ему. – Как пить дать, замотают. А если и поймают гадов, то случайно…