Узнав, что Хемингуэй в Париже, Сэлинджер быстро сообразил, где его искать. Они с Джоном Кинаном погрузились в свой джип и направились прямиком к отелю «Ритц».
Хемингуэй встретил Сэлинджера радушно, как старого приятеля. Он сказал, что читал рассказы Сэлинджера, а самого его узнал с первого взгляда – по портрету в журнале «Эсквайр». Когда Хемингуэй спросил, нет ли у него с собой чего-нибудь новенького, Сэлинджер протянул ему июльский номер «Сатердей ивнинг пост» с рассказом «День перед прощанием». Хемингуэй тут же рассказ прочитал, и он ему очень понравился. Потом они заказали себе выпить и поговорили о литературе. Для Сэлинджера, стосковавшегося по таким разговорам, эта беседа была как бальзам на душу. А еще его порадовало, что, вопреки опасениям, Хемингуэй вовсе не держал себя высокомерным, надутым мачо. В целом он нашел Хемингуэя человеком простым и обаятельным, «очень симпатичным парнем»[145].
Может сложиться впечатление, будто Сэлинджер отправился к Хемингуэю из простого тщеславия, чтобы потом хвастаться знакомством со знаменитостью. На самом деле все несколько сложнее. Сэлинджер никогда не выражал особого восхищения Хемингуэем – ни как человеком, ни как писателем. В то же время главными его литературными кумирами были Шервуд Андерсон и Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Когда-то эти двое здесь же в Париже помогли неприкаянному, делающему первые шаги в литературе Эрнесту Хемингуэю. То есть в «Ритц» Сэлинджер ездил не просто на встречу со всемирно известным писателем, а затем, чтобы обозначить духовную преемственность со своими литературными предшественниками.
Сэлинджер с Хемингуэем продолжали общаться и после парижского свидания. Мы не располагаем достоверными свидетельствами новых их встреч, но, судя по многолетней доверительной переписке, такие встречи вполне могли иметь место.
В биографии Сэлинджера Уоррен Френч излагает такой эпизод, который сам он, правда, склонен считать апокрифическим: желая доказать Сэлинджеру превосходство германского «люгера» над американским «кольтом» 45-го калибра, Хемингуэй взял и отстрелил голову оказавшейся поблизости курице. Если верить Френчу, этот случай нашел отражение в рассказе Сэлинджера «Дорогой Эсме с любовью – и всякой мерзостью», в том его эпизоде, когда персонаж по имени Клей рассказывает, как подстрелил на войне кошку.
Встречались они после «Ритца» или нет, но переписка с Хемингуэем очень поддерживала Сэлинджера до самого конца войны. Он был благодарен Хемингуэю за дружбу и за умение внушить надежду в трудную минуту[146]. Однако теплые чувства к Хемингуэю как человеку у Сэлинджера не распространялись автоматически на его творчество – вспомнить хотя бы, как скептически в «Над пропастью во ржи» Холден Колфилд отзывается о романе «Прощай, оружие!»[147].
В августе 1944 года Сэлинджер отослал