– Все нормально, – заставил себя улыбнуться Велга.
Черт, сразу так вот очень трудно привыкнугь, что этот «обер» в серо-зеленом (глаза б на него не смотрели!) мундире, с Железным крестом II степени и «Знаком участника пехотных штурмовых атак» на груди, с исправным и грозным на ближней и средней дистанции пистолетом-пулеметом «МП-39» на худых коленях, с «парабеллумом» в кобуре и парой-тройкой стопатронных магазинов в подсумке, в пыльных добротных высоких офицерских сапогах, что этот проклятый ариец, которого еще вчера следовало если не убить на месте, то тут же взять в плен и с пристрастием допросить, сейчас ему, советскому лейтенанту Велге Александру Ивановичу, добрый союзник и чуть ли не друг…
– Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант!
Задумавшись, Александр не заметил, как к нему неслышно подошел сбоку Валерка Стихарь и тронул за рукав гимнастерки.
– Что? – недовольно, оттого что его застали врасплох, глянул на ростовчанина Александр.
– Там с вами раненые поговорить хотят. С вами и с немецким обер-лейтенантом тоже. Господин обер-лейтенант! – позвал он.
Дитц быстро поднялся и подошел. Пришлось встать и Велге.
– Что случилось? – осведомился немец.
– С нами хотят поговорить раненые, – объяснил ему Велга.
– Раненые? – Дитц повернул голову и посмотрел туда, где у дальней стены лежали и сидели восемь раненых солдат. Шестеро из них не могли ходить самостоятельно, а еще двое хоть и передвигались, но вряд ли смогли бы одолеть и сотню метров. – Что ж, пошли по-говорим.
При виде приближающихся командиров немецкий ефрейтор с перевязанной головой и грудью попытался подняться, но Велга его остановил:
– Сидите, сидите, ефрейтор. В чем дело?
– Господин… господа… – неуверенно начал ефрейтор и беспомощно оглянулся на своих товарищей, ища поддержки.
Велга и Дитц переглянулись.
– Тут такое дело, товарищ лейтенант, и вы, господин обер-лейтенант, – обстоятельно вступил лежащий рядом Степан Коломийцев – бывший крестьянин из-под Чернигова и самый старый боец во взводе (недавно ему исполнилось сорок три года). – Сейчас, видно по всему, гроза начнется страшенная. Вам всем, которые целы и не ранены, прорываться надо. А мы здесь останемся – вас прикроем. Не говорите ничего, товарищ лейтенант! – Он слегка повысил голос, заметив, что Велга открыл было рот для возражений. – Ничего говорить не надо. Мы тут с товарищами посовещались… Позвали Валеру с его переводной машинкой и посовещались, значит. И все решили. Вам, здоровым, нас все одно всех не унести. По двое на каждого – это уже