Я помедлил секунду. Бывали ситуации, чаще при общении с женским полом, когда моя профессия «звучала» хорошо. Но тут явно был иной случай…
– Я музыкант.
– Музыкант? – старик посмотрел на меня с состраданием. – Этого добра тут и своего хватает. Будь ты военный, инженер, врач – мог бы хорошо обустроиться в Центруме. А что за музыкант-то? На скрипке играешь или на фоно?
«Фоно» меня покоробило. Было в этом свойском наименовании инструмента что-то насмешливое.
– Такое ощущение, будто других инструментов никто не знает, – буркнул я. Но Бобриков ждал, и я ответил: – Могу и на фортепьяно, дело нехитрое…
Барабанщик я.
– Ударник? – уточнил старик.
– Мы себя ударниками не называем, – объяснил я. – Барабанщик.
Старик покачал головой.
– Нет, не годится. Вы у себя в ансамблях как хотите называйтесь, а тут тебя будут ударником звать. Звучит красивее. В рок-группе стучишь?
– Дятел стучит, – я начал злиться.
– Извини, – кивнул старик. – В рок-группе играешь?
– Ну… по-всякому, – уклонился я от ответа. – Вообще-то я литаврист, по образованию. Но могу и на цимбалах, и на барабанах… В группе, конечно, больше на драмзе…
Но мой собеседник уже не слушал. Он ржал, тихонько, по-стариковски, всплескивая руками и подхихикивая, когда воздуха не хватало для полноценного гогота.
– Литаврист и цимбалист! Я тебя увидел когда, решил, ты опытный специалист по выживанию… такую дубину сооружал! А ты… ты барабанную палочку ладил, да?
Я молчал, глядя в костер. Очень хотелось треснуть весельчака по ушам. Без всякой палочки. Так… будто тарелками… Но, во-первых, он был человек пожилой, во-вторых – вроде как спас меня и объясняет что к чему… А в-третьих, у него было ружье. Это, пожалуй, самый убедительный довод против.
– Ты извини, – сказал Бобриков, просмеявшись. – Просто вспомнилось… кто это такой – человек, тусующийся с музыкантами? Ответ – ударник!
– Спасибо, очень смешно, – сказал я. – С месяц этого не слышал.
Бобриков посерьезнел.
– Ладно… не бери в голову. Прости дурака… Тебя как зовут-то?
– Иван.
Он опять рассмеялся.
– Ну надо же… Запомни две вещи. Во-первых, мы не называем своих имен. Никому. Даже друзьям. Понимаешь, почему?
– Чтобы нас не нашли на Земле? – предположил я.
– Верно. Так что между собой пользуемся прозвищами. У меня вот очень оригинальное – Старик. А для других мы – Иваны. Русские мужчины все Иваны, женщины – Маши. Американцы обычно Джоны, хотя встречаются оригиналы… Американки – Мэри. Ну и так далее. Рекомендую так и называться.
– Ничего, что меня так и зовут?
– Повезло, считай, – кивнул Старик. – Привыкать не надо. Ну так что решил, ударник? Могу тебя отправить домой. На запястье только придется татуировку поставить… черную окружность.