Когда же ты настоял на том, чтобы лишить нас главного, а именно – благочестия, и этим нанести Богу ужасное оскорбление, когда ты напоминаешь о почестях, честолюбии, то я могу вполне справедливо сказать, что ты не имеешь понятия о прекрасном, ставя на одну ступень благочестие в отношении Бога и людскую любовь к славе, проходящей с быстротой весенних вод. Как мы будем тебе общниками в этом [земном], а не отвергнемся, напротив, дружбы, чести, любви детей, и другого (если только есть что-нибудь выше этого), видя, как ты оскорбляешь имя Божие, дающее тебе и жизнь, и дыхание, как ты оскорбляешь Господа нашего Иисуса Христа, Который, будучи всемогущ, вечен, как и Отец, утвердил словом небо и землю, сотворил человека, удостоил его бессмертия и поставил царем земных существ, устроив ему жилищем прекраснейший рай. Когда же человек, обманутый завистью диавола и, увы, увлеченный удовольствием, лишился всего этого и, прежде достойный зависти, вследствие своих бедствий стал достойным сострадания и слез, тогда наш Творец, наш Создатель сжалился над ним, Своим творением. Не переставая быть Богом, чем был всегда, Он сделался Человеком, приняв все человеческое, кроме греха, и Своим добровольным страданием и крестной смертью сокрушил диавола, позавидовавшего нашему роду человеческому. Спасши нас от тяжкого пленения, Он возвратил нам по Своему милосердию прежнюю свободу. Лишившись ее через свое непослушание, мы получили ее опять благодаря Его любви к людям и даже были удостоены Им еще большей чести.
Ты же, отвергнув так пострадавшего ради нас Господа, удостоившего нас таких благ, издеваясь над Его Крестом, предавшись всецело гибельным страстям и позорно провозглашая богами постыдных идолов, не только удалил себя от небесных благ, но удалил от них всех, повинующихся твоим приказаниям, и тем подверг их души опасности. Так знай, что я не послушаюсь тебя и не возьму с тебя пример в неблагодарности к Богу, даже если ты отдашь меня на съедение диким зверям или велишь убить или сжечь, что в твоей власти. Я не боюсь смерти и не дорожу земными благами, презирая их суетность и немощь. Что полезного, прочного и постоянного во всем земном? Да и не только одно это: сколько оно доставляет несчастья, горя, сколько бесконечных забот!
Со всякой земной радостью и наслаждениями соединена печаль и сокрушение; земное богатство – нищета; земная высота – крайнее унижение. Но кто пересчитает все его зло? На это наш богослов указал немногими словами: весь мир лежит во зле (1 Ин. 5:19); Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его; а исполняющий волю Божию, пребывает во век (1 Ин. 2:15–17). Отыскивая это добро, я оставил все и присоединился к имеющим то же желание и почитающим Того же Бога, между которыми нет ни спора, ни зависти, ни горя, ни забот, но все идут одним путем. Цель их – занять места, уготованные Отцом для любящих Его. В них я приобрел