Ледяной угомон!
Сладко спать не одной,
А средь твари родной.
ПТИЦА АЛКОНОСТ
Светлый высеребрил иней
Древ навес.
У меня, счастливой, ныне —
Гость диковинный с небес.
Он по грудь – пернатый голубь:
Пал, летя…
Выше наг, очами голуб:
Белокурое дитя.
Сел на ветку, отряхнулся,
Мал и бел.
Подремал, а как проснулся,
Тонким голосом запел:
«Собирайся, Лада, Лада,
В небеса!
Нагуляешься средь сада,
Где, что розы, чудеса.
Наглядишься там на милых,
На родных,
Златокудрых, среброкрылых,
Круглолицых, молодых».
И, пока заря не тухла,
Всё он звал
И рукою нежной, пухлой
Звездный терем указал.
Ах, побудь, голубоокий
Алконост!
У груди моей высокой
Так тепло, как в глуби гнезд.
Не взыщи лишь – угощу я,
Чем пришлось:
Пей с ресниц моих, воркуя,
Золотые капли слез!
К СНЕГУ
Бабочки, бабочки белые
К нам с поднебесья летят!
Пять их поймать уж успела я.
Вот – на ладони сидят.
Тихие, легкие, вольные…
Меньше не видано крыл!
Верно, им сделала больно я:
Вот уж и след их простыл…
Руки расставивши, снова я
Их стерегу над собой.
Вьются всё новые, новые
В кудрях, у плеч, над губой!
Что ж их поймать не успела я?
Что ж я упала без сил?
Бьют меня бабочки белые —
Сотни серебряных крыл…
К МЕСЯЦУ
Седовласый, среброглазый
Месяц, месяц, дед мой старый,
Я мертва была.
Ты умыл меня от сглаза,
Разомкнул ты смерти чары —
Встала я, пошла…
Ах, жива я! Вновь жива я!
Видят очи, дышит тело,
Ходят стопы ног.
Я – живая, но иная:
Словно розан малый, белый,
Словно голубок.
Добрый дед мой, белый лебедь,
Ты берешь меня на спину,
Носишь в небесах…
И, смеясь на внукин лепет,
Мчишь к лазоревому тыну
В золотых цветах.
В каждом цвете – с медом кубок,
На тычинах всех – каменья,
Рос земных светлей,
А за тыном – рой голубок
И девичьи пляс и пенье,
Вешних игр милей.
Седовласый, среброглазый
Месяц, месяц, мудрый, старый,
Я нага была.
Ты убрал меня в алмазы,
Напоил из сладкой чары,
Я туда вошла.
К НЕБУ
Отче, лысое небо!
Мне хотелось тебе бы
Встать пред синие очи,
Небо, ласковый отче!
Чуден город твой вышний,
Сад надоблачный дивен.
В нем и звезды, и