Внезапно он запнулся, и какое-то недоброе предчувствие родилось в моей душе. Я отлично знал повадки Фрэя, и такая пауза меня сразу же насторожила.
— А отец? — нетерпеливо выкрикнул я, расталкивая столпившихся вокруг ребят. — А где отец, он в городе? Почему он не приехал сам? Ведь раньше он никому меня не доверял. В чем же дело теперь?
— Отец нас встретит у овчарни. Он не смог приехать. Видишь ли, сейчас много хлопот с заготовками бекона к Рождеству. И еще надо гнать сидр к празднику…
Во время этой исповеди Джон постоянно наблюдал за ушами своего коня, и я смекнул, что он просто-напросто лжет мне. Все внутри меня будто опустилось, и я обмяк, прислонившись к холодной железной ограде. Мне уже не хотелось ни драться с кем бы то ни было, ни доказывать свое превосходство и силу. Я даже не приласкал свою любимую Пэгги, которая просунула морду между прутьев, фыркнула и аккуратно прикоснулась губами к моей ладони.
Но дело надо было доводить до конца, а одним из самых важных занятий любой честный христианин, как ни странно, считает возможность подраться.
— Ну давай же, приятель, — произнес один из ребят, небрежно приподняв мне пальцем подбородок. — Он ударил тебя, ты — его, и теперь надо сразиться, таков закон.
— Сначала рассчитайся с долгом, а потом уезжай, — добавил староста, подходя к нам ближе. Он только что появился на площадке, но сразу понял, чем тут пахнет.
— Дерись за всех одноклассников! — добавил самый умный наш ученик, который прекрасно успевал по всем предметам, да еще в свободное время помогал отстающим.
Но только я чувствовал, что после сытного обеда и изрядного количества сластей боец из меня получится никудышный. Если учесть мое угнетенное состояние, мою медлительность и нерешительность, то можно представить азарт и нетерпение товарищей, которые сейчас как ненормальные подзадоривали меня, пытаясь спровоцировать драку. Нет, сразиться я не боялся. Я отучился целых три года в Блюнделе, а ни одной недели без серьезной драки у нас не проходило. Сначала у меня это получалось довольно плохо, но вскоре любой ученик знал, что Джон Рид всегда сумеет постоять за себя и дать сдачи.
А на этот раз дурные предчувствия мешали мне действовать, и я стоял не шевелясь, не зная, как поступить. Правда, даже теперь, когда я стал седым и мудрым, я все же считаю, что мальчикам необходимо иногда таким жестоким способом выяснять отношения, а матери только теряют время понапрасну, убеждая сыновей никогда не драться. Они слушаются их только в двух случаях: либо это действительно пай-мальчики, либо они просто боятся друг друга.
— Нет, — упрямо заявил я и прижался спиной к кованой части ворот, которая плавно переходила в одну из стен дома старины Медяка. — Только не сейчас, Робин Снелл. Вот погоди, я вернусь и тогда уж покажу тебе!